«Хижина» Уильяма Пола Янга. Разговор с читателем и Богом

Неизвестный автор пишет книгу о малопопулярном сегодня Боге. Мало кто мог предугадать успех. А теперь вряд ли кто-то не слышал об этом романе и дискуссиях вокруг него.
Успех «Хижины» можно объяснить только одним – люди устали от традиционных разговоров о Боге, от религиозных систем и церковных бюрократий, но не перестали думать о Нем, вопрошать Его, спорить с Ним, болеть вечными вопросами. Оказалось, что в пострелигиозном и постхристианском мире Бог вовсе не умер, устарели и умерли лишь образы, привычные слова, стереотипы.
Книга возмущает «чрезмерной» смелостью мысли, радикализмом поставленных вопросов, неподдельностью выраженных переживаний. За считанные месяцы хождения по миру она вызвала ожесточенную критику теологов, но при этом нашла признание огромной аудитории простых, «нерелигиозных» людей.
Русский перевод, изданный в прошлом году, получил подзаголовок «Разговор с Богом». Впервые книга, на обложке которой был упомянут Бог, стала бестселлером в постсоветских странах. То, что не удавалось сделать проповедникам всех христианских церквей, легко, без усилий и активных кампаний сделала художественная книга.
Автор рассказывает историю о человеке и Боге, в которую приглашает читателя. Пол Янг говорит с Господом о человеке, но также о Боге с человеком-читателем. То, что изложено в тексте, мог бы сказать почти каждый из нас. Такой авторский замысел делает всех нас активными участниками рассказа. Религиозные традиционалисты и далекие от христианства люди втягиваются в дискуссию, которую порождает текст. Никто не соглашается со всем, но все соглашаются с «чем-то важным».
Феномен «Хижины» засвидетельствовал растущий спрос на правдивость, искренность, открытость в разговорах о Боге.
Местоимения, указывающие на Бога, в тексте даны строчными буквами, что не привычно для отечественного читателя. Сам автор объясняет это тем, что он описывает Бога вблизи, а не издалека; Бога, доступного и вочеловеченного, который не требует заглавных букв и протокольных церемоний.
Во избежание недоразумений скажу: книга написана не для теологов. Пол Янг писал ее для своих детей. Иначе автор наверняка бы обошел острые углы, спорные вопросы, уклонился бы от возможных атак.
Идеи Янга слишком уязвимы для критики. Теологическая неопределенность, блуждание мысли на границах, где христианство уже заканчивается или только начинается, дает лишь общие ориентиры в пути. Для тех, кто привык путешествовать обустроенными автострадами, неясностей в книге достаточно много. Однако герой ищет ответы не на магистральных дорогах и не в залах мегацерквей, но на заметенных снегом тропинках, в заброшенной хижине.
Как и большинство нынешних книгочеев, я не покупаю «книги ответов» или книги «правильные», где все ясно еще на первой странице. Пол Янг мудро оставляет место для тайны и не снимает вопросительную напряженность. То, что делает книгу уязвимой, стало ее достоинством.
Книга в хорошем смысле еретична, именно ересь стимулирует поиск, диспуты, пробуждает дремлющую церковь. Но если это и ересь, то автор в ней не упорствует. Он лишь передал словами пережитое, прочувствованное. Останься герой в хижине еще хоть на один день, неизвестно, какой бы поворот мог принять сюжет, какие еще откровения мы бы узнали. Придираться можно тогда, когда автор выводит сумму теологии из своей частной мысли или частного опыта. Этого у Пола Янга нет.
Почему же тогда книга так задевает ревнителей традиционной духовности? Да потому что праведный гнев на автора переключает, отвлекает внимание от собственной теологической несостоятельности. Дело не в книге, а в нас самих. Герой встретился с Богом, хоть и в непривычных образах, а в нашей жизни была ли встреча?
Схоластичная, кабинетная теология проигрывает художественному произведению. Но «Хижина» выигрывает не в силу теологической правильности, а по причине небывалого дерзновения, которое так любит Бог. Как во времена Иова, правильные теологи рискуют услышать: «Вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Иов. 42:8).
Отдавая дань уважения автору, все же замечу: «Хижину» выделяют не столько достоинства текста, сколько созвучность времени и настроению современников. Это нельзя было заработать писательским трудом, Полу Янгу была дарована способность выразить дух времени, накопившиеся волнующие вопросы, неизбывную тоску по «настоящему» Богу. Ведь у каждого – своя трагедия и своя «хижина», в которой можно встретиться с Господом.
Книга Янга – текст вторичный и не самодостаточный. Чтобы понять многие вопросы и мысли автора, необходимо читать Библию. «Хижина» отсылает к источнику, без связи с которым она останется ни к чему не обязывающей и никому не ясной аллегорией.

Михаил Черенков, читатель

Дальше »

Протестанты о православии

В Софии проходят консультации по служению евангельских церквей в православном контексте

17 января в Софии, столице Болгарии, открылась встреча теологов, лидеров служений, преподавателей и пасторов, посвященная теме взаимоотношений евангельских христиан и православия, вопросам богословского диалога и евангельской миссии среди православных народов. Это уже вторая встреча подобного рода, организованная Международным содружеством студентов-христиан (IFES Consultation of Eastern Orthodoxy).
Первые консультации состоялись в далеком 1993 году, когда миры западного и восточного христианства переживали сближение, оживление связей после падения «железного занавеса», когда евангельские христиане начали увлекаться чтением лучших представителей православного богословия.
У выступавших тогда доктора Дона Ферберна (перевод его книги «Иными глазами. Взгляд евангельских христиан на православие» вышел в 2002 г. Ровно) и Питера Лоумэна (пастор из Лондона, автор резонансных статей о восточном христианстве в его соотношении с протестантизмом) были надежды, что православие в бывшем СССР пойдет по пути, проложенном отцом Александром (Менем), что между евангельскими христианами-протестантами и евангельскими православными возможны диалог и сотрудничество в вопросах миссии, духовного просвещения и социального служения.
За 18 лет, прошедших после первых консультаций, оптимизм значительно убавился, вместо встречи с православной духовной традицией евангельский мир столкнулся с политическим православием, союзом неототалитаризма и государственного православия, агрессивными притязаниями на эксклюзивность. Эти процессы, происходящие в Русской православной церкви (крупнейшей и притязающей на первенство), открыли для всего мирового евангельского сообщества другой, непривлекательный образ православия.
Возникли новые вопросы: что такое настоящее, аутентичное православие, и где его можно увидеть сегодня? Почему при всех политических возможностях и притязаниях на главенство в православном и «русском мире». РПЦ теряет поддержку даже в России и вынуждено приплюсовывать цифры праздничных служений? Почему беднейшая церковь – Антиохийский патриархат – приобретает все больше симпатиков-протестантов в Скандинавии, США, Европе? Выравнивает ли глобализация культурные и богословские несоответствия традиций, или они остаются неподатливыми постхристианской унификации-релятивации?
В рамках проходящих консультаций представлены четыре темы – Писание и традиция (доктор Чавдар Хаджиев, IFES), Спасение и Теозис (доктор Коста Милков, Македония), Учение о Церкви (пастор Денис Кондюк, Инновиста), Поиски общего (доктор Михаил Черенков, Russian Ministries).
Первые два докладчика представляют оксфордские школы - библеистики и патрологии. Два вторых – самобытную украинскую протестантскую теологию. В составе украинской делегации принимает участие и Юрий Марк, преподаватель Таврического христианского института (Херсон), известный автор и переводчик.
Организаторы встречи – IFES Europe, IFES Euroasia, Bible League. В консультациях участвуют представители Македонии, Румынии, Греции, Германии, США, Боснии, Албании, Казахстана, Грузии, России, Украины.
Если Украине удастся отстоять свою уникальную религиозную свободу и сберечь христианское многообразие, в следующий раз именно она станет принимающей стороной третьего раунда консультаций. Заинтересованность выражена, предложения уже прозвучали.
***
Состав участников консультаций включает в равной пропорции практиков (лидеров миссий и студенческих движений) и теоретиков (богословов, философов, преподавателей). Вопрос об отношении евангельских протестантов к православной традиции связывается с проблемой идентификации в культурно-историческом и богословском планах.
Уже в самом начале тема идентичности вышла на первый план, из нее следовали возможные ответы на традиционные вопросы протестантов: «Должны ли мы считать миссионерским полем общество, ассоциирующееся с православием?», «Должны ли мы пытаться сделать православных евангельскими протестантами или евангельскими православными?», «Как преодолеть кризис идентичности у людей православной культуры, обращенных в протестантской церкви?».
Помимо миссионерского мотива интерес к православию связан с более общим поиском корней в рамках «большой» традиции, чувством утраты историчности, причастности целостной истории Церкви. Большинство участников формировались в православном контексте, их присоединение к протестантской церкви не прошло без «идентификационной ломки».
Желание понять православие естественно для тех протестантов, кто генетически вырос из него, обнаруживает в себе православный субстрат. В мире религиозной беспочвенности большая традиция выглядит предпочтительной, безопасной. Но кризис идентичности не миновал и православие, поэтому вопрос об интеграции в общехристианскую историю нельзя подменять темой протестантско-православного диалога и восточной стилизацией.
И протестантизм, и православие – части более общей картины, церковной метаистории. Поэтому диалог возможен не в качестве отношений части и целого, но разных частей единого.

Консультации не притязают на особую роль в межконфессиональном диалоге, эта инициатива исходит снизу, а не от предстоятелей и дипломатов церквей. И в таком низовом, первичном качестве она выражает новый горизонт межконфессиональных отношений – понимание другого становится условием выживания собственного


risu.org.ua

Дальше »

Evangelical Christians and the Orthodox Church

Recently Russian Prime Minister Vladimir Putin said that the Orthodox Church is closer to Islam than to Catholicism . I hope that not all Orthodox Christians think so, and that they did not delegate the right to identify them to the prime minister of their country (not the Church!). And what do Evangelicals think about other confessions? Are Orthodox Christians closer to them than atheists, whom more historical confessions are always accusing them of sympathizing with?

Common ground

I decided to speak for myself, and name a few things that both Evangelical and Orthodox Christians in Ukraine have in common:

Communalism, unity, collective identity as a way of life and understanding of the church (the universality of the historical church is correlated with Protestants’ invisible church; individual beginnings and local traditions are always second to “brotherhood” or the Church as a collective authority).

Mysticism, devoutness in antithesis to witchcraft and profanation (No one will throw the Bible on the floor or into a crowd).

Brotherhood, asceticism, forms of monastic commitment (Ukrainian Baptists are very close to European Anabaptists, known for their asocial way of life. Anabaptist theologian Thomas Finger thinks that “Anabaptism can be seen as a sixteenth- century expression of an ascetic impulse originating in Eastern cenobitic monasticism.” ).

Anthropology and ontology are more important than jurisprudence.

Submission and humility, developed by the Church under pressure from the government.

Intense eschatological consciousness.

A “miraculous” understanding of grace (grace is understood as a life- transforming energy, and not a mechanical or legal action).

An emphasis on faithfulness to the apostolic patristical tradition (a widespread feeling that the era of the Church Fathers has ended and now we must simply re-read them and preserve their legacy).

The idea of the local church (national and cultural particularities of individual churches; the temporary nature of the church’s existence in the world).

Theocentrism, as opposed to ecclesiocentrism (unity is possible in God, not in the visible catholic church; spiritual unity in God covers the truth of its implementation and its social manifestations).

An accent on a conservative understanding of faith (an emphasis on a return to, a restoration of true faith, getting rid of heresy and wrong teaching, where the main thing is preservation, not growth and development).

Polyphony of faith, perception of the diversity within orthodoxy (in Christianity differences emerged not in distinguishing between orthodoxy and heresy, but among different views on orthodoxy).

Respect for history and traditions (when responding to new challenges of the times, it is preferable to preserve unharmed that, which has already been discovered and addressed by Church Fathers and councils).

Confronting questions led to dialogue

You may come across resentment of Protestants’ supposed lack of respect for traditions, their lack of knowledge of the Church Fathers, their “non-historicity,” “lack of love” towards the Orthodox church, etc. I agree that the apostolic patristic tradition is not part of the Baptist Church’s vocabulary. But that is de facto the foundation of the Baptist legacy. It’s just that for Protestants, what is most important is the “apostolic” portion of the apostolic patristic tradition— they claim to have reconstructed the apostolic church, often ignoring the Church Fathers. And for the Orthodox Church, the Church Fathers are almost more important than the apostles as systematizers and classical voicers of teaching. But all of this is one tradition, which modern Christians want to return to through differing readings of the same material.

Ignorance of their roots can be met with not only among Protestants, but at the lowest level of the Orthodox and Catholic churches, where it is even more widespread than among Protestants. A village priest will be genuinely surprised if you ask him a few clarifying questions about Athanasius. Therefore ignorance on the common level is characteristic of all confessions.

Pavel Rogozhin’s anti-Orthodox book Where This All Came From is not read much in Protestant circles any more—anti-Orthodoxy among Protestants should not be exaggerated (there is a lot more xenophobia from the other side). However criticism of “folk Orthodoxy” (and not Church Fathers) is fully reasonable.

Interestingly, I first became acquainted with historical church texts while reading a copy of the Bulletin of Truth (a magazine published by unregistered underground Baptists during the USSR) from the 1970s, which contained fragments of the writings of John Chrysostom and Saint Augustine. Today it is Baptist students that defend dissertations on patristics. The interest of students at Western seminaries and colleges in patristics is widespread and genuine. But they seek there not the roots of Russian Orthodoxy, but the roots of Christianity. Going back to the source—that is the fundamental theological aim of Evangelical churches. The fact that not all heads of churches are held accountable for their personal theological identity is another matter.

Therefore for Evangelicals, Orthodoxy is closer than the post-Christian thinking of the West or its “new atheism,” but is complemented by individuality, a presumption of freedom, creativity and novelty, which Western thinking has expressed in secular form. What makes the Evangelical worldview unique is that it brings together the immutable truths of Eastern Christian traditions with Protestant experience of growth and the reformed traditions of the West. Worldwide Orthodoxy and Evangelical Protestantism are part of one big history of a united Church. But they have no relation to “Putin-style Orthodoxy,” which is a completely different story.

Orthodox and Protestant Christianity has Shared Roots and Shared Problems

Shared History
The Orthodox, Catholic, and Protestant churches have a shared past, which includes both the experience of past church unity, and a rich jointly-created theological legacy.

Both Orthodox and Protestant Christians frequently make references to the ancient nature of Orthodox Christianity and the youth of Protestantism. But in reality, while Protestantism became an independent confession in the 16th century, it did not evolve out of thin air, but traveled the same path together with the Catholic Church, which had been one church until then. The canon, Church Fathers, councils—these are achievements of a united Church, not yet divided into East and West. The first millennium of Church history—from Pentecost to the schism in 1054 AD—is shared by all.

In public disputes Orthodox apologists try to claim for themselves parts of history that belong to all Christians. It’s strange that seemingly serious Orthodox theologians call the Church Fathers their own, knowing full well that Orthodox Christianity did not exist as an independent confession at the time. It is even stranger that Evangelical Christians sometimes agree to this privatization and confess to a later birth and a lack of involvement in medieval history. It’s possible that this acquiescence is another instance of the well-known neglect of history which has become a negative distinctive of Protestantism. Or it’s possible that a modest admission of its minority status before the historically influential churches is a conscious rejection of argument with the more privileged confessions.

One way or the other, the millennium that was most important for the future development of Christianity, during which a foundational orthodoxy, the main theological schools of thought, and the unity and diversity of the Church were formed, is shared by all major confessions.
The Church Fathers can be considered not only Orthodox, but also Catholic and Evangelical. These are all good words, applicable to the Church, and reflecting various aspects of her. But when these words become the property of particular confessions, they divide and isolate that which they are meant to unite.

Not only is the past shared, but also the present and the future. To the degree that the Orthodox and Evangelical churches recognize their membership in a single worldwide Church, they should consider shared not just the first millennium of Church history, but all following centuries as well. God is Lord of all history, and His intellectual work did not stop with the Church Fathers. That which was revealed to Byzantine theologians and Western scholars was meant not just for their benefit, but for the whole Church. The main theses of the Reformation were addressed to the whole Pax Christi—not just Protestants. All of history, in which first one church, then another, serves the rest, fulfilling their unique missions and using the gifts given them for the enrichment of all, should be considered shared. Such a view of history reveals a holistic panorama, where everyone has their own special spot, and that spot does not encompass the whole. The Church Fathers, who are so treasured by the Orthodox scholars; the scholarship which Catholics are rightly proud of; and Reformation theology, on which Protestants “stand, and cannot do otherwise,” are all part of one history. In other words there are always forerunners and successors, whom we should be grateful to. But it does not stop with that. In the opinion of a majority of theologians, the next paradigm will be an ecumenical paradigm, in which the participation of the three major churches will not take the form of changing eras and parallel traditions, but of a shared table and common fellowship. Thereby historical precedence is unimportant and culminates in serving one another and the world.

Shared Cultural Context
The Orthodox and Protestant churches live side by side in the same nations and cultures. Their cultural context transforms both Orthodox Christianity and Protestantism into unique national spiritual cultures.

It would be simpler if each church had its own accompanying culture. But while churches are different, a society’s spiritual culture is one, composite, complex. If a church understands the importance of the cultural factor, it willingly engages in contextualization of its internal principles.

In countries of political Orthodoxy one often hears of their “Orthodox culture.” Equating Orthodox culture (the culture of the church) with the culture of the entire nation is not just an intellectual error, but a dangerous theological-political doctrine. A nation’s culture is influenced by religion, but it also includes other components, the importance of which can vary at different periods.

Culture is independent of religion. I don’t wish to act as an apologist for secular culture, but I would like to note that the autonomy of culture is a constructive and conciliating factor in polyreligious societies. Christians who have lived in countries with a non-Christian majority can appreciate the autonomy of culture. On the contrary, it is more difficult to come to terms with autonomy for those who live in Christian areas, and seek to create a single religious standard of socio-cultural life for all of society. Either we recognize the well-known autonomy of culture and the right of various confessions to form their own sub-cultures, or we hand our culture over to one of them, thereby discriminating against the rest, and limiting the cultural potential of “unofficial,” “non-historical” churches. A majority of our nations are polyreligious, and their cultures have been influenced by a variety of faiths. A view of culture as of a heterogenic sphere will help reveal not only the socio-cultural possibilities of various confessions, but will also direct them in a constructive direction, instead of in defense of their “canonical territory” against “outside” influences.

Shared Problems
We will focus on the two main problems shared by the Orthodox and Protestant churches. An old and unresolved problem is related to the syncretistic nature of “Orthodox” spirituality. “Rus was baptized, but not enlightened.” The idea of a Holy Rus is a myth. In reality it contains elements of complex syncretistic paganism, ritualism, and Sovietism. This presents a challenge to the Church, which needs to be addressed through Christian teaching.

A new global problem is aggressive Islamization. This challenges Christian unity, and when faced with it our differences no longer seem so insurmountable. Is it not strange that the enemies of Christianity see it as united, while to Orthodox Christians a Baptist is worse than a non-Christian?

A shared history and culture create a foundation, experience, and a precedent for unity in diversity to be renewed again and again, especially in the face of shared problems, which can’t be solved independently.

Дальше »

«Исполнилось». Иисус – синагоге, священникам, церкви

16 И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать.
17 Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано:
18 Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу,
19 проповедывать лето Господне благоприятное.
20 И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него.
21 И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами.
22 И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его, и говорили: не Иосифов ли это сын?
23 Он сказал им: конечно, вы скажете Мне присловие: врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме.
24 И сказал: истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве.
25 Поистине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле,
26 и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую;
27 много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина.
28 Услышав это, все в синагоге исполнились ярости
(Лук.4:16-28)


Самый жестоковыйный народ – народ святой и избранный
Мать Тереза спросила архиепископа Нью-Йоркского, почему Бог призвал его. Он ответил: «Вероятно, у Бога есть чувство юмора». Она добавила без всякого юмора: «Бог выбирает самое негодное и являет на нем Свое чудо»
Самый ответственный тот, кому больше явлено милости Божьей
Самые большие ожидания народа – от церкви
Церкви доверяют больше всего, поэтому и разочарования самые большие
То, что простительно быку, не позволено Юпитеру. Народ простит измену политиков, но не простит измены церкви
В церкви ищут ведения, любви и единства, а находят пустоту и междоусобные распри
Ныне исполнилось время – покайтесь и проповедуйте лето благоприятное, доколе не пришли дни тяжкие
Не время ссор, борьбы, интриг, манипуляций, корысти.
Время прощения, примирения, исцеления, единения, восстановления, обновления

1 Итак для вас, священники, эта заповедь:
2 если вы не послушаетесь и если не примете к сердцу, чтобы воздавать славу имени Моему, говорит Господь Саваоф, то Я пошлю на вас проклятие и прокляну ваши благословения, и уже проклинаю, потому что вы не хотите приложить к тому сердца.
5 Завет Мой с ним был [завет] жизни и мира, и Я дал его ему для страха, и он боялся Меня и благоговел пред именем Моим.
6 Закон истины был в устах его, и неправды не обреталось на языке его; в мире и правде он ходил со Мною и многих отвратил от греха.
7 Ибо уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа.
8 Но вы уклонились от пути сего, для многих послужили соблазном в законе, разрушили завет Левия, говорит Господь Саваоф.
9 За то и Я сделаю вас презренными и униженными перед всем народом, так как вы не соблюдаете путей Моих, лицеприятствуете в делах закона.
10 Не один ли у всех нас Отец? Не один ли Бог сотворил нас? Почему же мы вероломно поступаем друг против друга, нарушая тем завет отцов наших?
(Мал.2:1-10)

Дальше »

Недоразумение года

Как обычно, в конце года журнал «Власть» проводит «конкурс лучших подхалимских изречений в адрес президента и премьер-министра». Уже привычным делом стали признания в любви к власти со стороны госчиновников и «звезд». Но в этом году в список льстецов попали и религиозные лидеры – главный раввин России Берл Лазар и... председатель Российского союза евангельских христиан-баптистов Алексей Смирнов. Последний поздравил Владимира Путина следующими словами: «Вы, как никто другой, уже испытали бремя и ответственность первого руководителя нашего государства, но, отвечая вызовам времени, продолжаете самоотверженно трудиться на благо страны… Господь щедро наделил вас талантами разумного лидера и творческого организатора, которые вы используете для созидания и укрепления экономического потенциала нашей страны» (Лизость к телу-2010 // Власть. Аналитический еженедельник. - №50. – 2010. - С. 36).
Известно, что Алексей Смирнов испытал на себе и своей семье преследования за веру от советской власти, формировался в среде «отделенных», нерегистрированных баптистов; а также всегда подчеркивал свою принципиальность и нонконформизм.
На фоне других протестантских лидеров, прославившихся беспринципной лояльностью к политическому режиму, пастор Смирнов выглядел исключением, достойным продолжателем свободной и бескомпромиссной линии своего предшественника Юрия Сипко.
В 2010 от видных лидеров возглавляемого Алексеем Смирновым РС ЕХБ уже звучали фразы о любви к премьеру, великой России, русском мире, хорошем Сталине. Но все это казалось перегибами отдельных персон. Теперь же возникает вопрос, что на самом деле думают российские баптисты и в чем состоит их «принципиальная» позиция?
Быть может, Алексею Смирнову стоит поменять спичрайтеров, которые пишут поздравления и тексты выступлений. А может быть, все гораздо хуже, и все фразы о хорошей власти складываются в одну последовательную политику. Но как-то не красит все это российских баптистов. Особенно когда едва заметные заслуги власти с избытком перекрываются ксенофобией, побоищами, терактами, милицейским (теперь уже полицейским) беспределом, процессом Ходорковского, «усмирением» шахтеров Распадской, ужасами в Кущевской, грабежом страны несколькими олигархическими кланами, репрессиями оппозиции, наконец, нагнетанием антипротестантской истерии. Прямо, какое-то недоразумение…

Дальше »

Время реформ

Сегодняшний день дает основания для большой тревоги за будущее евангельской церкви в России, но при этом сохраняет, продлевает возможность для анализа и реформирования.
Сегодня «время собирать» людей, идеи, ресурсы.

Нехватка подготовленных лидеров очевидна на всех уровнях. Для союза жизненно важно сформировать кадровый резерв для разных уровней руководства. Диплом признанных школ и рекомендации известных служителей должны открывать дорогу для профессионального роста молодежи даже среди зрелых и опытных лидеров.
Идеи должны стать ценностью для руководителей-практиков, занимающих сегодня ключевые места в структуре служений. В качестве первых шагов можно сделать банк идей, виртуальный аналитический центр, объединить интеллектуальное сообщество церквей ЕХБ, активизировать внутрицерковную богословскую дискуссию по самым острым темам.
Взаимоотношения с зарубежными и национальными партнерскими организациями. Обсуждение стратегии развития с возможными партнерами должно предшествовать обращению к ним за помощью. Партнеры должны быть частью общего служения, а не внешним источником временных ресурсов. Для союза важна не только финансовая, но и экспертная, информационная, консультационная помощь.
Развитие структуры служений. Структура должна развиваться не в качестве управленческой вертикали, а через укрепление горизонтальных связей, сетевого взаимодействия, создание сообществ вокруг объединяющей цели.
Важно обратить внимание на сферы, традиционно закрытые для служений церквей ЕХБ – работу со студенчеством, интеллектуальное творчество, культурное просвещение. Актуально проведение серии конференций для христианской интеллигенции общин ЕХБ, которые помогут направить творческий потенциал на развитие внешнецерковного служения.
Межцерковные отношения должны строиться на паритетных основаниях и уважении собственных принципов. То, что можно выиграть ради конъюнктурного момента за счет принципа, в долгосрочной перспективе окажется компрометирующим и разрушительным. Отношения должны строиться на основании документа, содержащего принципиальную позицию, а не на основании субъективного фактора и личных отношений.

Сегодня - время реформ для РС ЕХБ, которое может быть либо бережно и эффективно использовано, либо растрачено и упущено. Возможно, церкви и не готовы к серьезным и масштабным реформам, но само время, его логика, его «знамения» вынуждают к переоценке и переменам. Это время не всегда популярных, но эффективных действий и принципиальных решений.

Дальше »

Люди і події минулого року

Коментарі для РІСУ

1. Душпастир року (духовна особа, священнослужитель, українець чи іноземець, який особливо позитивно проявив себе у 2010 році в релігійному житті України).
Глава УГКЦ Любомир Гузар займаючи принципову позицію, далеку від конформізма та політиканства, залишався духовним авторитетом не тільки для греко-католиків, але й для православних і протестантів. Постать українського кардинала є об’єднуючою для проукраїнських сил з усіх конфесій; є уособленням євангельського духу, соціальної відповідальності, християнського патріотизму, а не вузько конфесійних, чи приватних корисних інтересів
2. Мирянин року (світська особа, українець чи іноземець, який особливо позитивно проявив себе у 2010 році в релігійному житті України).
Богослов, філософ Юрій Чорноморець у своїх численних дослідженнях, виступах, публіцистичних статтях показав інший образ православ’я, пов’язаний не з традицією РПЦ, а з контекстом православ’я світового, новими прочитаннями патристики, православним «євангелізмом». Присутність Юрія Чорноморця та цілої плеяди молодих богословів всередині УПЦ (МП) відображає різновекторність ідентифікаційних процесів та багатовимірність богословської думки найбільшої православної конфесії України. Різноманітність православ’я відповідає конфесійному плюралізму України та історичному досвіду Церкви. Інакомислячі християни є багатством Церкви, а не її проблемою
3. Найбільш позитивна подія (процес, тенденції) в українському релігійному житті 2010 року
Деполітизація конфесійного життя більше дає, аніж забирає. Всі українські конфесії, окрім УПЦ (МП), нині позбавлені потужної державної підтримки та політичного впливу. Отже, церква volens nolens має спиратись не на політичний ресурс, а на властивий їй духовний авторитет, плекати, виборювати саме його, а не преференції з боку держави
4. Найбільш негативна подія (процес, тенденції) в українському релігійному житті 2010 року
Монополізація та синкретизація політичної та релігійної сфер життя країни, демонстративне наближення УПЦ (МП) до влади, тінізація державно-конфесійних відносин. Особисті зв’язки ієрархів УПЦ (МП) та чільників «нової держави» визначатимуть принципові питання на власну користь, нехтуючи міжконфесійною злагодою та інтересами вірян інших конфесій

Дальше »