-->
no
Технологии Blogger.

Сообщить о нарушении

Поиск по этому блогу

Недавние Посты

5/recent posts

Случайные посты

3/random posts
no

Недавние Посты

5/recent posts

Последние коментарии:

5/recent comments

Последние коментарии:

5/recent comments

Страницы

4/Статьи/slider

Отделение Церкви от государства: почему «сектанты» поддержали декрет Совнаркома?

Комментариев нет

25 января в КПИ по инициативе известного атеиста, профессора Е.К. Дулумана состоялся круглый стол, посвященный 94-летию декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Предлагаю некоторые тезисы, озвученные мной на этой встрече.

Размежевание сфер общественной жизни – специфическая интенция человека Нового времени. То, что нельзя было взять под контроль, исчислить и поставить на учет, рационализировать, подлежало ограничению, ограждению. Религии, которая с большим трудом вписывалась в мировоззрение и культуру модерна, полагалось строго отведенное место – «в пределах разума», в границах социальной и этической целесообразности.
Попытки построения общества вне религиозных оснований были связаны не просто с общественно-политической реформой или широкой дискуссией, а с революцией – насильственным и прямым действием, которым оппонентов не убеждают, а уничтожают.
Конечно же, идея отделения церкви от государства, содержится и внутри самой религии. Религия требует некоего отграничения, спецификации своих функций в тотальном политико-экономической порядке. Принцип «кесарю – кесарево, а Богу - Божье» - не принцип конфликта и войны, а принцип соседства и дополнения. Так что отделение церкви от государства, вполне приемлемо и даже желаемо для христиан, сберегающих верность своему, духовному, не политическому призванию.
Кроме того, отделения церкви от государства требовала и логика демократических преобразования, идея последовательного участия все более широких масс в жизни общества и управления им на универсальных, не дискриминационных началах. Это желание народа в совокупности его религиозных групп и течений, эта потребность верующих и неверующих в общих принципах и равных правах, стала объектом манипуляции, эксплуатации со стороны новой, вначале светской (нерелигиозной), а затем откровенно безбожной (антирелигиозной) власти.
Октябрьская революция и последующая история основанного на ее завоеваниях советского государства прекрасно иллюстрируют, как все три названных фактора (модернистская интенция на ограничение роли религии в обществе; внутрирелигиозное различение кесарева и Божьего; демократические требования равных прав для верующих и неверующих) переплетаются вокруг идеи отделения церкви от государства.
Декрет Совнаркома «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» был горячо поддержан многими религиозными группами, особенно «сектантами». Лидер союза евангельских христиан Иван Проханов отзывался о значении этого документа только одобрительно: «В соответствии с провозглашенным декретом православная церковь потеряла финансовую поддержку государства и все привилегии и монополии…Для русских религиозных групп, кроме православной церкви, отделение церкви от государства было большим достижением. Все преследования русских религиозных групп обычно начинались от священников привилегированной церкви, далее через жандармерию или секретную полицию, как действующую руку правительства. И не могло быть иначе, потому что гарантированная монополия религии, принадлежащая одной церкви и приводящая в бесправие другие религиозные группы - это само по себе было сильным гонением. Таким образом, низвержение православной церкви было значительным достижением, главной базой религиозной свободы» (из воспоминаний «В котле России»).
Примечательно, что представители другого «сектантского» объединения – союза баптистов – декларировали принцип отделения церкви от государства как один из главных баптистских принципов (его включают в «7 принципов баптизма», в таком качестве он прозвучал и на Первом всемирном съезде баптистов 1905 года). Лидер баптистов Василий Павлов видел суть этого принципа «в предоставлении церкви широчайшей автономии и полного невмешательства государства в ее дела»: «Мы, баптисты, считаем союз церкви с государством ненормальным, вредным для обеих сторон, и решительно требуем отделения церкви от государства. Наш идеал – свободная церковь в свободном государстве» (из лекции «Отделение церкви от государства»).
Радость от обретенной религиозной свободы вызывала симпатии к некоторым инициативам новой власти, но не веру в эту власть. Как солидарность с бедными не делает христиан социалистами, так и согласие с документом не делало «сектантов» союзниками советской власти.
Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» ничуть не обеляет советскую власть «демократизмом» буквы, но, напротив, выступает компрометирующим документов в свете, точнее, в тени последующего наглого вмешательства государства в жизнь верующих и масштабных репрессий против церкви. Между документом и практикой пролегла пропасть. Любители СССР читают документы и радуются их демократизму, а у трезвых людей болит голова – так пугают хроники и цифры репрессий.
Логика власти, в русле которой принимался декрет, вела не к освобождению пространства для других, не к деидеологизации ради всех, а к уничтожению церкви (вначале православной, а потом и всех других) как конкурента в борьбе за умы и души.
«Сектанты» вначале были исполнены наивного оптимизма. Для них отделение церкви от государства спасало не столько общество от навязанной церкви, сколько церковь от государства, от очарования властью. Революционные события рассматривались внутри христианского сообщества как повод к реформам церкви, к ее освобождению от старого политического статуса.
Для сегодняшних исследователей, изучающих религию в (пост)секулярном обществе, «отделение церкви от государства» может рассматриваться как веха в процессе секуляризации. С этого места церковь больше не может пользоваться привилегиями и говорить с людьми на языке силового авторитета, подкрепленного государственной властью. Но то, что для церквей исторических виделось катастрофой, для «сектантов» было естественным – ведь их общины состояли из тех, кто в индивидуальном решении выбирал веру, а не присоединялся по крови или прописке, по решению родителей и записи в приходской книге. Для евангельских христиан и баптистов, преследуемых православием и самодержавием, свобода была исходной ценностью и условием, причем как свобода для религии, так и свобода от нее, как свобода выбрать одну церковь из многих, так и свобода не выбрать ни одну.
Такая позиция религиозных меньшинства понятна. Они не любили власть, потому что не знали ее соблазнов. Не имея собственного имущества, они симпатизировали экспроприациям. Не пользуясь ранее почти никакими правами, они были благодарны за права некоторые, пусть и временные, пусть и декларативные.
Евангельские христиане-баптисты если и были согласны с властью в основных положениях декрета, то при этом не переставали быть собой, быть верными своим принципам, поскольку отделение церкви от государства не было изобретением власти, оно было заложено внутри христианского вероучения и предполагалось логикой демократических ожиданий.
Отделение церкви от государства – условие мирного общежития разнорелигиозных и нерелигиозных людей. Но отделение церкви не должно означать полновластия государства над обществом. Известно, как много искушений испытывает «церковь при власти». Но практика, последующая за принятым декретом, продемонстрировала и другую опасность – опасность атеистической власти, уничтожившей под прикрытием документа не только политических, но и мировоззренческих оппонентов. Радость религиозных меньшинств от принятия декрета очень быстро сменилась ужасом, когда под маской законности открылся антихристов лик.


Образование по-протестантски. Двадцать лет невыученных уроков

Комментариев нет

Двадцать лет религиозной свободы стали настоящим подарком для христианского сообщества постсоветских стран. За это время христианские Церкви смогли обрасти большой и богатой инфраструктурой, но в содержательном плане изменилось не так много. Построены целые городки для сотен учебных заведений, но до сих пор нет ясности, для кого все это и с какой целью.
В протестантских учебных заведениях разница позиций ожидаемо велика – от скромных проектов «библейских школ» до утопий «христианского университета», но в целом «воз и ныне там». Это связано с тем, что сами Церкви застряли в постсоветском транзите, они вышли из СССР, но так и никуда не пришли. Поэтому резкие движения не одобряются, «как бы чего не вышло», главное – сохранить то, что есть. С таким настроением развивать образование не возможно, не только университет, но и «простой» колледж требует долгосрочных планов, решительных и последовательных шагов, постоянных инвестиций, профессионального подхода к управлению и кадровой политике.
До тех пор, пока протестантские Церкви не определятся, нужно ли им «богословие», а тем более, «liberal arts» (уже такие слова пугают многих!), они не только не будут инвестировать в образование, но станут отговаривать свою молодежь от учебы и дисциплинировать тех, кто каким-то образом, на свой страх и риск, все же выучился.
Почему нельзя было определиться с таким простым вопросом целых двадцать лет? За эти двадцать лет были получены в виде международной помощи и потрачены сотни миллионов долларов. За эти двадцать лет получили образование на Западе сотни талантливых молодых людей.
Но за эти же двадцать лет в руководстве Церкви смена не произошла. До тех пор, пока руководить Церквами будут люди, не образованные и образование не ценящие, университеты и колледжи будут бороться за выживание, вынуждено снижая уровень, а перспективная молодежь будет уходить в коррумпированные светские вузы, отдавая лучшие годы, а затем и всю жизнь банальным ценностям карьеризма и коммерции.
За двадцать лет нужно выучить простой, даже не школьный, а жизненный урок: если не выучился сам, помоги это сделать детям. Наши потомки нас оправдают и простят вынужденную недообразованность лишь в том случае, если мы поможем им подняться выше, получить по-настоящему высшее образование. И напротив, если мы продолжим воспроизводить невежество, оправдываясь тем, что и нас «никто не учил, а мы как-то проповедовали и работали», то период 1991-2011 годов рискует стать для христианского образования большим архивом компромата.

Спасти жизнь от прокола

Комментариев нет
Фильм «Прокол» (Puncture, 2011) – о смертельной опасности случайных уколов среди медперсонала, о риске заражений, о старых и новых технологиях. Но не только.
Фильм, в большей степени, о другом – о сговоре монополий, владеющих рынком, о коррупции в медицине, о всепроникающей связи бизнеса и политики.
Но и это не главное в фильме. Он говорит о борьбе грешного человека со злом, в то время как люди добропорядочные предпочитают тактично молчать или цинично зарабатывать. Этот фильм будет интересен всем тем, кто не может сидеть спокойно и хочет назвать все своим именем, кто сочувствует желанию главного героя поймать за руку, поймать на горячем богатых и респектабельных обманщиков, из-за которых страдают и умирают пациенты и медсестры.
Но вот в чем вся интрига: тот же, кто рискует назвать зло злом, носит его в себе, болен другой его разновидностью, а потому становится удобной мишенью. А кто это открывает рот? Наркоман, от которого ушла жена? Не ему говорить. А почему не ему? Потому что в глазах лицемеров он не может быть достойным судейского внимания?
Может быть, это шанс исцелиться самому, вылечиться от смерти в себе, и не только помогать другим, но и жить самому ради тех, кому ты еще можешь помочь, или ради памяти тех, кому помочь уже поздно. Но для этого надо набраться мужества и не свернуть, увидев свое страшное лицо в зеркале компромата.
Жизнь важнее прибыли, и жизнь слишком дорога, чтобы ее тратить на опасные удовольствия или облегчающее забвение. Жизнь стоит беречь от любых проколов. И еще: «иногда самый яркий свет приходит из самого темного места»…

Единство Церкви. Мнение протестанта

2 комментария


Для протестантов единство возможно только в Духе, разговор же о единстве организационном сразу настораживает.
Протестанты понимают, что есть более традиционные и более современные Церкви, есть общины с определенными акцентами в вероучении и практике, есть разные священнослужители, определяющие специфику церковной жизни (поговорка «каков поп, таков приход» справедлива и для протестантов).
И все это разнообразие внутри христианства выражает разницу в людях, их потребностях, уровнях, культурах. Человек обладает правом выбрать для себя Церковь, его нельзя обязать к вступлению в общину в силу рождения или «прописки».
Но при этом разнообразии возможно и единство в Духе – не в форме и не в организации.
Украинские христиане хорошо знают, что настоящее христианское единство возможно только при соприсутствии разных Церквей и разнообразии их традиций.
Когда конфессии не угрожают друг другу «воссоединением», «преодолением раскола» или «принуждением к миру», они могут «политически» успокоиться и сфокусироваться на духовной работе с прихожанами.
Если бы межконфессиональные и межцерковные напряженности не подогревались извне, в Украине христианство было бы многокрасочным, но мирным. Слава Богу, пока мир сохраняется, а в этом мире сохраняется «цветущая сложность» украинского христианства.
Единство Церкви возможно при понимании того простого факта, что Бог не отдал все дары, полномочия или «территории» в одни руки, не подчинил одному престолу.
Следовательно, христианское многообразие находит свое единство только в Нем.
И никакой богословский диалог или межконфессиональный экуменизм не приведет к общему знаменателю.
В человеческой и даже церковно-исторической части разница неистребима, общее – только в Христе, Главе Церкви.

Первая публикация: baznica.info

Почему рай не здесь и сейчас?

Комментариев нет

Человеку свойственно спешить, стараться получить все и сразу – сорвать плод с дерева познания, ускорить социальные перемены путем революции, построить царство Божье на земле.
Советский поэт Евгений Евтушенко назвал спешку «проклятьем века», но она не от века, а от человека, от его природы, рвущейся к большему, чем есть сейчас; от его опасной способности мечтать, дерзать, рисковать.
Почему бы Богу не сделать нас враз счастливыми, коль Он нас любит и желает нам блага? В этом вопросе не видно злого умысла, но явно слишком много наивности, незрелости, инфантильной безответственности.
Бог слишком уважает человека, его свободу и достоинство, чтобы сделать что-либо без его согласия, тем более, вопреки его воле. Значит, до счастья нужно дорасти, пройти сложный путь своими ногами, осмыслить свои шаги и свои поступки. Конечно, Бог готов делать подарки, но мы слишком часто злоупотребляем Его добротой и не ценим полученные дары.
Рай – это не то, что Бог приготовил в качестве неожиданного сюрприза, это то, что мы должны выбрать.
Это известная нам перспектива, в отношении к которой мы должны определиться в течение жизни.
Тот факт, что истины о рае и аде нам уже известны, открыты заранее, обязывает к личной ответственности, так что любые ссылки на «незнание» не оправдывают.
Во многом мне импонирует позиция христианского философа Ричарда Суинберна, который предлагает видеть смысл в каждом мгновении и не спешить забегать вперед: «Бог сотворил миры обоих видов – наш мир и Рай для блаженных. Последний представляет собой чудесный мир с широким набором возможных полноценных благ, однако в этом мире отсутствуют некоторые блага, наличествующие в нашем мире, в том числе благо, проистекающее из возможности отвергнуть благо» (Суинберн Р. Есть ли Бог? – М.: ББИ, 2006. - С. 99). По мнению Суинберна, если рай настанет сейчас, если исчезнут страдания и зло, «у многих из нас в таком случае просто не будет случая продемонстрировать мужество или вообще как-то проявить свою доброту» (Там же. - С. 96).
Жизнь – не просто ожидание, или проживание-прожигание, а школа, подготовка, серия судьбоносных решений, уроков свободы и выбора. Вечное блаженство определяется не произволом Бога в отношении человека, но человеческим ответом на Божье предложение жизни вечной. И на это самоопределение человеку нужна вся жизнь, никак не меньше.
Вот почему важен каждый день, каждый поступок, каждое решение – из них складывается «да» или «нет» Богу и вечной жизни с Ним.
Петр, один из близких друзей и апостолов Иисуса, всегда спешил, он первым бросался в бой, первым откликался на зов Учителя. Именно ему Христос указал на невозможность «здесь и сейчас» и перспективу «после». «Симон Петр сказал Ему: Господи! куда Ты идешь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною» (Иоан.13:36).
Вместо того, чтобы мучиться вопросами о «временах и сроках», стоит спросить себя: что нужно сделать мне, в чем измениться, чего ожидает от меня Бог, как приготовить себя к вечности?
Жизнь, выстроенная в перспективе вечности, окрашивается в светлые тона и наполняет каждый миг богатым содержанием, предчувствием и предвкушением рая.

Первая публикация: журнал Решение, №35, (vcc.ru)




no