Миссия Церкви обретает смысл только в контексте миссии Бога, а сама Церковь – лишь в свете Царства. Т.е. Церковь и ее миссия существуют лишь в перспективе движения к Царству, а не в центростремительной зоне особых церковных интересов.
Миссия напоминает не только о том, что мы как Церковь есть сами по себе, но о том, что мы посланы, отправлены, находимся в пути, в движении, в служении.
Если мы в пути, то должны быть готовы служить на каждом месте и каждой возможностью, ясно осознавая, что ситуация постоянно меняется и мы меняемся тоже.
Этой мысли отвечают несколько характеристик миссии, которые ставят нас в неудобное положение, но зато приводят в чувство и возвращают к себе, к нашему призванию.
Во-первых, миссия должна быть уместной, т.е. быть у-места, приспособленной, внимательной к месту. В своем движении мы не должны спешить и пренебрегать местом. Большинство эффективных миссионеров видят «людей как деревья» (Марка 8:24), т.е. как места неразличимые, неузнаваемые, обезличенные. Бывает еще хуже, когда мы не видим даже деревья, потому что смотрим на мир как из окна скоростного экспресса, несущегося в вечность, а потому за окном – неинтересная сплошная масса.
Между тем, каждое место может быть узнано как особое место встречи, присутствия, действия Бога. И тогда нашей миссий будет движение от места к месту, распознание в разных местах действия Бога и соучастие в нем.
Проснувшийся Иаков сказал: «Воистину, Господь пребывает на этом месте – а я-то и не знал! Как же страшно это место! – сказал он, пораженный ужасом. – Это же дом Бога, врата небес!» (Быт. 28:16-17).
Мы можем и должны повторить эти слова на всяком месте. Лестница связывает небо и землю не в особенном месте, но везде и всюду, где люди ищут Бога и Его Царства «на земле как на небе».
Сегодня социологи и антропологии религии говорят о киевском Майдане как о «намоленном месте» (place of the power), особость которого якобы поясняет произошедшее на нем зимой 2013-2014 гг.
Но теологи и миссиологи понимают, что намоленным местом должна быть признана вся Земля. Каждое место может быть намоленным, и потому наша задача не сводится к ограничиванию сакральных мест как богоспасаемых территорий, но к служению Богу на всяком месте, призыванию Его в самые разные ситуации, удивлению от того, что Он открывается даже там, где мы Его никак не ожидали.
В случае с Майданом, местные христиане никогда не думали о нем, как о святом месте, скорее – о центре политическом, гражданском, национальном. Но Бог действовал там, и в Его действиях соучаствовали тысячи христиан. Теперь мы распознаем Майдан как особое место миссии Бога, Церковь была вынуждена признать это, несмотря на свое упорное нежелание покидать привычные насиженные святые места и свою известную подозрительность к внецерковным сферам общественной жизни.
Американская исследовательница Кэтрин Воннер в одной из своей статей вспоминает о символическом месте-акте в оккупированном Луганске – на захваченном государственном здании была сделана дерзкая, призывно-угрожающая надпись: «Добро пожаловать в ад!». На самом деле такие надписи не редкость – чаще всего их можно видеть на блокпостах боевиков и российских военных.
Такие адские надписи бросают вызов не только мирной гражданской жизни. Это вызов миссии Церкви – способна ли она распознать это адское место территорией Божьего присутствия и своего служения? Можем ли мы, смеем ли мы оспорить у ада это место?
Очевидно, территории военных действий на востоке Украины и в других странах, являются особыми местами, где Бог свершает Свою миссию – вместе с Церковью или без нее. Но не менее особыми местами можно считать рабочие места обычных христиан, с которых могут начаться большие и наиболее радикальные перемены в стране. Не менее особыми местами могут быть тихие молитвенные комнаты, шумные университетские аудитории, рынки и супермаркеты, больницы и тюрьмы.
Если мы исповедуем Господство Христа, то вызов принимает форму выбора: признать каждое место таким, где обитает и действует Бог, чтобы служить вместе с Ним; или же ограничить свое миссионерское присутствие отдельными местами, рискуя там застрять, закрыться, забыться, лишиться тем самым связи с реальностью, жизнью, Богом.
У Церкви есть своя каноническая картография мира, свои места, границы, стены. Но сегодняшний вызов заключается в том, что карты устаревают быстрее, чем составляются. Можем ли мы отложить в сторону церковную Carta Sacra и увидеть весь мир как территорию Царства? Дерзнем ли каждое адское место нашей планеты (а их очень-очень много) осмыслить и принять как locus missiologicus?
Способны ли мы снова выйти в путь, пересекая границы и проходя сквозь стены, оспаривая их разделяющую власть, распознавая и провозглашая Господство Иисуса Христа везде и на всяком месте?
Продолжение следует…
Комментариев нет
Отправить комментарий