Майдан стал агонией советского еще-живого-прошлого и обусловленных им церковных структур, рождением по-настоящему украинского, а не постсоветского общества, и украинского, а не постсоветского протестантизма. В русле данной интерпретации Майдана формирование гражданского общества и самоопределение нации связываются с социально-политической активностью церквей, в частности с протестным потенциалом протестантизма.
Осмысление названной зависимости представляет мотив и цель последующих размышлений, основанных на личном опыте автора, общении с действующими лицами Майдана и их текстами, обзоре церковных документов и персональных реакций протестантских лидеров. Материалы, представляющие позиции протестантов относительно событий на Майдане, собраны в двух знаменательных сборниках – религиоведческого («Майдан і Церква» [15]) и собственно протестантского коллективного авторства («Церковь на Майдане» [28]), а также представлены в виде электронных публикаций. Последнее объясняет особенности жанра, формата, степени достоверности, меры репрезентативности, оперативности и т.д. При всей специфичности этот «электронный» материал представляется ценным по причине своей экслюзивности, оперативности, неподцензурности.
Анализ массива электронных документов, проясняющих связь протестантизма и протеста в событиях Майдана, - необходимый источниковедческий этап, без которого дальнейшие концептуальные обобщения будут невозможными. Я намерен сосредоточиться на протестантской рефлексии своих реакций и позиций в отношении Майдана, оставляя за полями внешние оценки. Долгое время о протестантах писали со стороны - религиоведы, сектоведы, социологи, историки; теперь протестанты заговорили сами – практически в потоковом режиме. Такая реакция на события Майдана вряд ли является случайной и достойна быть изученной.
Структура последующего текста будет включать формулировку авторской гипотезы, хронологию событий и реакций, типологию позиций, ключевые интерпретации, возможные уроки и перспективы.
Гипотеза: связь протестантизма и протеста на примере Майдана свидетельствует о нераскрытом социально-преобразующем потенциале протестантских сообществ, который может быть использован на пути европейской интеграции Украины, выработки ее обновленной идентичности, всесторонней десоветизации и модернизации. Майдан стал местом, событием, темой, способом новой идентификации украинского общества и украинского протестантизма в их нераздельности и неслиянности. Не случайно, именно Майдан впервые вызвал активную протестантскую рефлексию событий и собственных позиций. Уже сам этот феномен небывалой рефлексивной активности по поводу протеста служит достаточным основанием для выдвижения гипотезы о предопределенной и оттого столь резонансной связи протестантизма и протеста.
Хронология событий и реакций: от Евромайдана до революции достоинства, от конфликта власти и народа до внешней агрессии России против Украины. 21 ноября 2013 года в ответ на заявление правительства Азарова о приостановке процесса подготовки к подписанию соглашения об ассоциации между Украиной и Евросоюзом начались массовые акции протеста, получившие название «Евромайдан».
С первых дней этих событий протестанты были там – как частные лица, как граждане страны, желающие жить, учиться, работать в цивилизованном европейском пространстве. В основном на Евромайдане оказались студенты и молодые специалисты, знающие себе цену, владеющие иностранными языками, дорожащие своей свободой и ищущие своим талантам лучшего применения.
30 ноября в 4 часа утра спецподразделения милиции жестоко разогнали участников Евромайдана, избивая и преследуя до Михайловского монастыря, где студентов укрыли монахи. К вечеру того же дня десятки тысяч людей собрались на Михайловской площади, чтобы выразить свой протест против насилия со стороны государства. Если на Евромайдане были десятки протестантов, сторонников европейского вектора развития Украины, то на Михайловской площади, а затем на Майдане независимости оказались многие «протестантские сотни», пришедшие заявить о беззаконии и жестокости власти.
В блогосфере первыми реагировали пятидесятники. Николай Синюк, первый заместитель старшего епископа Церкви христиан веры евангельской Украины, заявил, что «прошедшая ночь перевернула представление многих украинцев о тех, кто «недаром носит меч», а именно – о представителях силовых структур. Евангельский принцип: «хочешь не бояться власти – делай добро… ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро… он отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13:4) – исполнен с точностью до наоборот. Жестокое избиение невинных людей ставит тех, кто это сделал, не только под криминальную ответственность государственного закона, но и под осуждение закона Божьего… грубая физическая сила всегда была признаком бессилия как отдельного человека, так и властных структур» [26].
2 декабря 2013 г. лидер украинских пятидесятников Михаил Паночко выступил с обращением “по поводу ситуации, сложившейся в обществе”, в котором заявил: “С большим сожалением и сердечной болью восприняли верующие Церкви христиан веры евангельской Украины весть о жестоком избиении спецподразделением «Беркут» мирных протестующих 30 ноября, среди которых большинство молодых парней и девушек. Это яркое доказательство, как в Украине обесценена человеческая жизнь и здоровье, грубо попраны достоинство и право человека. Такие антиконституционные действия силовых структур как искра разожгли огонь всенародного гнева. Мы благодарим Бога, что наш украинский народ и здесь проявил большую выдержку и мирный характер протестов, что свидетельствует о свободолюбии и мудрости нашего народа” [16].
5 декабря по инициативе трех молодых лидеров из церквей «Новая жизнь» (Собор независимых евангельских церквей Украины) и «Преображение» (Всеукраинский союз церквей евангельских христиан-баптистов – ВСЦ ЕХБ) на Майдане начала действовать Межконфессиональная молитвенная палатка, ставшая центром протестантской активности – молитвенной, благотворительной, евангелизационной, медицинской. Без политических согласований с руководством церковных союзов эта низовая инициатива объединила сотни патриотичных протестантов, неформальных лидеров и подчеркнуто самостоятельных пасторов.
В то же время официальное руководство баптистов предпочитало хранить молчание и даже подчеркивать отсутствие своей активности. В своем интервью российским баптистским журналистам президент ВСЦЕХБ Вячеслав Нестерук заявил: «Мы всегда стараемся быть аполитичными. Мы понимаем, что все, что совершается вокруг нас — по воле Божьей. Сложившаяся непростая политическая ситуация - целиком результат решений нашего правительства. Нашей активности на Майдане нет. Мы сохраняем спокойствие и нейтралитет... Мы, конечно, зависим от политиков. Мы на них не очень влияем» [13].
Примечательно, что это интеревью было записано 28 ноября, т.е. до решительного поворота событий на Евромайдане, до разгона студентов 30 ноября, но было опубликовано сайтом Российского союза ЕХБ только 10 декабря 2013 г., когда слова о «нейтральности» уже воспринимались как откровенная провокация (тем самым интервью использовалось с целью давления на украинских протестантов, как запрещенный прием «информационной войны» против Украины).
Интервью было растиражировано российскими и пророссийскими СМИ и вызвало незамедлительную реакцию - «заявление несогласных» от 11 декабря, открытое письмо украинских баптистских преподавателей-теологов, в котором утверждалось следующее: «C начала своей истории баптистская Церковь отстаивала ценности свободы и справедливости. Независимость Церкви от государства (седьмой баптистский принцип) не означает обособленности Церкви от общества, аполитичности или асоциальности. Баптисты Украины приветствовали независимость, служили своему народу социальным и духовным потенциалом своих общин. Как часть своего народа баптисты уважают выбор людей и их свободу отстаивать этот выбор на мирных митингах. Евангельские христиане не могут оставаться «нейтральными», когда органы власти злоупотребляют данными им полномочиями - когда проливается кровь студентов, суды принимают антизаконные решения, а силовые органы защищают не народ, а власть. Участие в митингах – личная ответственность верующих, эта ответственность неотделима от веры и выражает ее в гражданской позиции» [4].
В тот же день 11 декабря, во время утреннего штурма Майдана в первых рядах протестующих были десятки протестантов – молодежных лидеров, пасторов и даже епископов. Их участие окончательно опровергло заявления первых лиц о том, что «нашей активности на Майдане нет», и сделало очевидными неопреодолимые различия в теоретических и моральных позициях внутри протестантских сообществ – между еще-«советской» «духовной» элитой и между уже-украинской новой волной пока-неформальных лидеров.
18 декабря 2013 г. появилось резонансное интервью главы Собора независимых евангельских церквей Украины Анатолия Калюжного, в котором известный протестантский лидер дал оценку действиями власти, инициативе «Межконфессиональной молитвенной палатки» и реакции протестантского сообщества: «50-70% церквей отказались присоединиться к нам, проявили пассивность и безразличие. Сегодня многие церковные лидеры поняли, что им для процветания нужно быть с властью, тогда можно и землю получить, и все, что нужно. До сих пор большинство лидеров протестантских церквей запуганы. Они молчат, боятся и ждут, куда повернутся чаши весов, к кому стоит примкнуть. Это очень печально, потому что Церковь – это как совесть в каждом из нас и она говорит независимо от того, хотят ее слышать или нет. Любая власть хочет видеть управляемую, карманную Церковь, потому они садят нас рядом с собой, чтобы прикормить и чтобы мы говорили то, что они хотят от нас услышать. Но если человек ответственен перед Богом, то будет говорить не то, что хотят услышать, но только правду. А для этого нужно иметь мужество. В Библии очень много об этом – говорить правду в лицо и отстаивать истину. Если мы как христиане не рискуем в своей вере, то нужно задать вопрос – настоящая ли это вера» [2].
15 января 2013 г. по инициативе УКУ в Киеве прошел межконфессиональный круглый стол «Богословие в присутствии Майдана», на котором протестанты наряду с греко-католиками, римо-католиками и православными предложили свое видение Майдана и позиции церквей. В частности пастор Микола Романюк призвал протестантов выучить урок «герменевтики и богословия»: «Мы действуем так, как верим. А верим согласно толкованию и применению Священного Писания. Наша баптистская и в значительной степени пятидесятническая герменевтика (и богословие) в вопросах общества и его лидеров – частично определена анабаптизмом, а частично – условиями тоталитарных империй. Отсюда страх служителей, пасторов, руководителей, и нежелание видеть, откликаться и быть частью общественных процессов. И отсюда – незнание и нежелание знать свои конституционные права как граждан. Хотя тот же апостол Павел пользовался своими правами гражданина великой империи. И я еще ничего не говорю о выступлениях пророков против царей и чиновников, начиная от Моисея и до Иоанна Крестителя. Мы нуждаемся в переходе от декларативного библейского богословия к реальному, потому что не имеем права быть святее, добрее и мирнее, чем Господь и Спаситель Иисус, Иоанн Креститель и апостолы. Их вера не отрицает очевидную гражданскую позицию, которая провозглашалась, а не замалчивалась. Уже изучение одного Нового Завета выявит ответственность духовных лидеров противостать грехам народа, и не только в рамках своей общины, но также указать на грехи царей, народов, элит» [24].
16 января 2014 г. Верховная рада приняла так называемые «диктаторские законы», ужесточавшие наказания для участников протестов и поставившие вне закона большинство гражданских и церковных инициатив. В этих условиях 17 января протестанты провели собственный круглый стол «Майдан и Церковь: миссия и социальная ответственность христиан», в резолюции которого отмечалось: «Церковь справедливо воздержалась от политических спекуляций касательно соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Но после того как 30 ноября 2013 г. на Майдане была пролита кровь, Церковь не может оставаться нейтральной. В силу своей моральной ответственности перед Богом и обществом она должна назвать кровавую расправу над мирными гражданами преступлением, обличить виновных и помочь жертвам. Майдан в Киеве, как и по всей стране, выражает законное требование народа к представителям власти уважать свободу, достоинство и права людей; выполнять свои конституционные обязанности для общего блага; не злоупотреблять предоставленными народом полномочиями. При этом Церковь напоминает как правительству, так и протестующим о Божьих заповедях любви и прощения, без которых требование справедливости рискует закончиться хаосом и насилием. Мы призываем делать все возможное для мирного разрешения конфликта» [22].
Круглый стол «Майдан и Церковь» объединил протестантских активистов самых разных церквей (пятидесятнических и неопятидесятнических, независимых миссионерских, баптистских, реформатских, лютеранских), показал лица и позиции действительных лидеров, проявивших себя во время событий на Майдане (среди них – Олег Магдыч, Олесь Дмитренко, Ральф Хаска, Анатолий Калюжный, Петр Марченко, Валерий Антонюк, Андрей Шеховцов, Петро Ковалив, Денис Гореньков, Сергей Гула, Сергей Тимченко, Алексей Сатенко, Иван Русин, Александр Бычков) .
Поддерживая протест, протестантские лидеры призывали использовать все возможности для того, чтобы направить его в мирное, созидательное и «христианское» русло. Как уточнял Петро Ковалив, «Тысячи христиан вместе с другими членами нашего общества вышли не столько на «Евромайдан», сколько на «Майдан протеста» - протеста против беззакония, преступности, произвола власти… Если власть становится сама на преступный путь вместо того, чтобы служить людям на добро (Рим. 13:4) и наказывать преступников (Рим. 13:5), мы обязаны высказать ей свой протест. Будучи незаконно осужденным, Павел организовал «сидячий протест» в тюрьме и продолжал его до тех пор, пока римские власти не извинились за свои противоправные действия (Деян. 16:37-40). Мы также должны помнить, что устройство Украины значительно отличается от устройства Римской империи, во времена которой писали новозаветные авторы. Согласно Конституции Украины, наивысшая власть принадлежит народу... Именно такую позицию и протест вышли выразить христиане. В то же время мы должны помнить, что справедливый протест должен осуществляться праведными методами… Сегодня у пасторов, священников, духовных лидеров и вообще у всех настоящих христиан есть чудесная возможность поддержать мирный народный протест против зла и беззакония, защитить это движения от неправедных методов борьбы и всемерно содействовать, чтобы настоящее, искреннее духовное и моральное пробуждение и обновления пришли в нашу страну” [14].
Миротворческий потенциал евангельских церквей стал особенно востребованным после бегства президента Януковича и фактической смены власти, когда стал возможным раскол страны и расширение конфликта на весь Юго-Восток страны. 24 февраля появилось «Слово примирения» Валерия Антонюка. Напоминая апостольские слова «Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения» (2Кор. 5:19), лидер баптистов подчеркнул необходимость восстановления законной власти и лояльности к ней: «Мы поддерживали требования украинского народа прекратить произвол со стороны власти и репрессии со стороны силовых структур. Сейчас важно восстановить справедливость и правосудие в стране, сформировать правительство народного доверия и обеспечить честные выборы президента страны» [3].
Тогда казалось, что время «зилотов» закончилось и пришло время миротворчества, собирания страны, исцеления конфликтов. Как писал Владислав Бачинин, «Народ не может состоять из одних зилотов. В истории каждой нации бывают периоды, когда самоотверженные пассионарии необходимы ей как воздух. Но, как бы то ни было, таким временам свойственно рано или поздно уступать место новым эпохам. И тогда возникают запросы на новых героев, на иные умонастроения, на долгосрочные идеи… Благодаря общению с Иисусом и действию Благой вести Симон Зилот понял, что в спасении нуждаются не только иудеи, но и язычники, не только мирные жители, но и военные, не только радикалы-зилоты, но и римские оккупанты» [5, 22]. Но после противостояния народа с преступной властью началась агрессия со стороны соседнего государства, вновь мобилизовавшая и одновременно разделившая общество.
В условиях российской интервенции в Крыму евангельские протестанты солидаризовались с новой украинской властью, отстаивая единство страны. В этом случае «протест» принял форму национальной лояльности и осуждения внешней агрессии, т.е. протест был перенаправлен вовне. В заявлении от 14 марта 2014 года Совет евангельских протестантских церквей Украины предложил “духовные инициативы” по урегулированию критической ситуации в стране: «Осуждая военную агрессию со стороны Российской Федерации, призываем весь народ Украины, независимо от вероисповедания и отношения к религии, усилить молитвы к Богу о восстановлении мира и прекращении провокаций, братоубийства и эскалации конфликта в Крыму и других регионах Украины. Просим провести в церквах и на центральных площадях во всех городах, поселках и селах нашего государства Молитвенные Вече за мир, единство, целостность и суверенитет Украины. Обращаемся к украинской власти с просьбой присоединиться к этой инициативе, обратившись к Богу за мудростью и руководством в совершении государственного управления в это особенно тяжелое время для Украинского государства” [10].
После создания сепаратистских «народных республик» на Востоке страны, «протест» протестантов выразился в осуждении пророссийского мятежа. Так Украинская межцерковная рада в резолюции «Церковь во времена общественных потрясений» (3 июня 2014 г.) призвала протестантов «Выполнять роль пророка и народной совести, призывая общество к сохранению достоинства, моральности, миролюбия и законопослушности и осуждая любые проявления бездуховности, агрессии, насилия и противозаконных действий. Выражая свою официальную (библейскую) позицию, Церковь должна быть объективной, непредвзятой и независимой от светской власти, политических и деловых структур» [23].
Показательно, что коллективные заявления протестантов отличались большей решительностью, чем документы отдельных церквей и союзов. Так на 27-съезде Всеукраинского союза церквей ЕХБ не удалось принять «Обращение к церквям ЕХБ и всей христианской общественности», где содержались слова об осуждении «аннексии Крыма» и «военной агрессии» со стороны «братского народа», поддержке «европейского направления» и нового «законно избранного президента» [29], хотя подписи баптистских лидеров стоят под всеми документами Всеукраинского совета церквей и религиозных организаций (ВСЦиРО), содержащими подобные тезисы .
Тем не менее, можно считать симптоматичным тот простой и очевидный факт, что протестанты четко различали протест против беззаконной власти (Майдан) и мятеж против законной власти («народные республики» Донбасса). В первом случае имело место молчаливое одобрение, во второе – молчаливое осуждение. Это означает, что по отношению к власти (законной либо беззаконной, избранной либо самозваной) вводились собственные социально-богословские критерии, позволяющие менять церковную позицию от лояльности до протеста, и наоборот.
Таким образом, эволюция мнений относительно протеста прошла несколько этапов: от протеста против протеста к протесту против власти на стороне народа, а затем к совместному протесту против внешней агрессии – в единстве с властью и народом; от наивной нейтральности к осознанию собственной социально-политической ангажированности, а затем к пониманию собственной независимости при мере лояльности (к диалектическому единству лояльности и независимости).
Еще один возможный переход, который предстоит пережить и осмыслить – переход от лояльности народу к протесту против его произвола и беззакония, правового и морального нигилизма, ксенофобии и «тирании большинства».
Типология позиций по поводу Майдана. Отношение протестантских церквей к власти и протесту представлено в широком диапазоне мнений, из которых можно выделить четыре наиболее типичных.
Первое мнение можно назвать конформистско-сектантским: мы аполитичны, церковь не от мира, мы не критикуем и не сотрудничаем, это не наша брань (такая позиция характера для «отделенных» баптистов и пятидесятников, для крайних фундаменталистов и «библейских сепаратистов»).
Второе мнение – провластно-прагматичное: мы готовы быть с любой властью, чтобы покупать возможности ценой лояльности; мы лояльны к власти ради своей доли власти (самым заметным примером такой позиции может служить «политика» «Посольства Божьего» и его лидера Сандея Аделаджи).
Третье мнение – критически-деструктивное: мы будем критиковать всех и всегда, не принимая на себя никакой ответственности (это мнение протестантской «диванной сотни», обиженных блоггеров и «вечных революционеров»).
Четвертое мнение – критически-конструктивное: мы обязаны говорить правду и власти и народу, быть пророческим голосом и совестью нации, но также опорой, наиболее трудоспособной и ответственной частью общества (такое мнение разделяет протестантский мейнстрим).
Отношение к Украине и ее цивилизационному выбору между Европой и Евразией варьируется от индифиррентности (религиозно-космополитической нечувствительности к национальным и цивилизационным вопросам) и советской транзитности (ориентации на прошлое и его продление) к противоположным радикальным ориентациям на восстающую Евразию (пока вокруг православной России) или старую Европу (пока еще процветающую, хотя все менее христианскую).
Первая позиция – сектантско-безразличная: для церкви не имеет значения, в какой стране и в каком цивилизационном пространстве она находится, для нее важна лишь собственная, внутренняя повестка.
Вторую позицию можно назвать просоветской: мы боимся Европы и не готовы жить по цивилизованным правилам, мы не знаем Евразии и не уверены в ней, поэтому предпочитаем жить в постсоветском транзите, поэтому Украина должна оставаться в тени России, соответственно, ее культура, экономика, политика, религия будут «теневыми».
Третья позиция – евразийская: Украина должна переориентироваться на Евразийский союз, отмежеваться от разлагающейся Европы, защищать собственные «традиционные ценности» против «общечеловеческих», забыть о свободном рынке и демократии, о религиозной свободе и правах человека.
Четвертую позицию можно обозначить как проевропейскую: место Украины в Европе, стране нужна всесторонняя модернизация и рецепция западной деловой, политической и духовной культуры.
Майдан как социально-богословская тема: конфликт интерпретаций. Разница вышеназванных позиций продиктована не только политическими предпочтениями, но и богословскими взглядами, способом чтения и толкования Библии. Для постсоветских протестантов тема власти впервые стала рассматриваться в связи с темами свободы и достоинства человека, гражданской ответственности, законности и моральности, т.е. стала предметом богословского осмысления, а не безоговорочного поклонения.
Различные отношения к власти и возможному протесту против нее проистекают из конфликта двух распространенных интерпретаций власти: мифологизирующей и демифилогизирующей.
Например, для молодого пятидесятнического теолога Анатолия Денисенко Майдан представляется радикальной демифологизацией власти: “После того, как от пулевого ранения на Грушевского погиб Сергей Нигоян, многие из нас по-новому стали понимать слова апостола Павла о том, что «стоит покоряться власти». Именно он держал плакат, на котором было написано: «Голосом народа говорит Бог». Власть – это народ. Президент Янукович и вся его свита – это наемные работники. Вот только в нашем случае, эти работники оказались злыми, и как в притчах Иисуса: разорили виноградник и не пустили вверенные им деньги в оборот” [7]. Сказанное о власти украинской легко переносится и на власть российскую , поэтому Майдан – символ любого немифологического отношения к власти, требование у нее отчета перед народом и соответствия духу закона.
Вообще, в свете Майдана Библия читалась живо и злободневно, в свою очередь, Майдан в свете Библии виделся «духовным» событием: благодаря этой двойной социально-богословской оптике яснее становились различия между видимым и действительным, властью фейковой, самозваной, и властью законной, соответствующей своей функции .
Иная – антипротестная и государственнически-лоялистская интерпретация Майдана – следует из мифологизаторского подхода к власти. Так для большинства российских протестантов, Майдан – бунт против законной власти. Российские баптисты выразили свою позицию в специальной резолюции своего XXXIV съезда (30 мая 2014 г.): «Мы провозглашаем свою приверженность Библейскому учению, которое не приемлет насильственного свержения законной власти, национализма и разрешения социально-политических противоречий, иначе как путем политических переговоров. «С мятежниками не сообщайся» (Притчи 24:21)» [21].
Здесь имеет место не только сакрализация власти, но и отчуждение ее от народа, который ничего не может изменить и даже не должен пытаться это сделать. Епископ Российской церкви христиан веры евангельской (РЦХВЕ) Павел Желноваков выразил господствующее мнение российских христиан веры евангельской (основные лидеры которых – миссионеры из Украины) о событиях в Украине: «Нам, современным христианам, необходимо помнить о том, каким образом Царство Божье может утвердиться а земле. Истина была открыта еще во времена пророка Даниила, и, как это ни странно, языческому царю Навуходоносору – Даниил 2:34—35,44-45. Как же хочется помочь этому камню, уничтожающему злобу, имперские амбиции и т.д., скорей оторваться от горы, однако Библия ясно передает весть: он оторвался «без содействия рук». В свете этого теряются всякий смысл рассуждения о необходимости христианского одобрения «евромайданов» и других форм насильственного обретения свободы или ее защиты. Блаженство, согласно словам Христа, приносят миротворцы, а не люди с битами и камнями в руках» [11, 12].
В поисках оправдания для мифа о власти вводится дополнительный миф - об особом пути России и коварном Западе, который действует против священной властной триады «православия-самодержавия-народности». Так донецкий пастор Андрей Пузынин, не предлагая моральных аргументов против «революции достоинства», пытается представить Майдан и последующие события как «цивилизационный разлом»: «В соответствие с российским пониманием между Россией и Западом происходит цивилизационное столкновение, при этом Российская Федерация является носителем традиционных ценностей, а Запад носителем либеральных ценностей. Майдан в сознании российского обывателя представляется мятежом и ассоциируется с образом радикально-настроенных националистов в масках, кидающих «коктейли Молотова» в представителей правоохранительных органов, вынужденных терпеть это беззаконие. А легитимный в то время президент, в соответствие с этой точкой зрения, вынужден спасаться бегством из страны в РФ» [20]. При этом сам автор следует в русле мифологической логики, оперируя парами Россия-Запад, православние-протестантизм, традиция-либерализм, закон-протест. В этих парах первая часть сакрализуется, вторая – демонизируется. Почему? Потому что так сложились цивилизационные разности. А поскольку Украина оказывается на канонической территории российского православия, то она и ее протестанты должны принять его цивилизационные рамки. Здесь порядок выше свободы и личности, выше права и достоинства.
И все же ссылки на «цивилизационный разлом» не объясняют, почему одни церкви способны сказать правду власти, а другие готовы сказать и сделать все, что власть прикажет. Как верно замечает Роман Носач, Майдан вскрыл проблему манипуляций церковью, ее податливости государственному влиянию, ее готовности быть зависимой: «Выяснилось, что мы чаще верим государственной пропаганде, чем своим братьям и сестрам» [18, 2]. Как оказалось, страх и неприятие протеста – часть более глубокой проблемы, связанной с боязнью свободы и привычным патернализмом государства, властью коллектива, незрелостью личности.
Отюда – задача осмыслить возможность национального богословия освобождения, богословия исхода. Для Юрия Симоненко, пастора из Луганской области, Майдан – восстание имперской провинции (бунт Украины против «русского мира»), протест свободных, точнее свобожденных Богом людей. В то время как российские баптисты писали хвалебное письмо Путину и осуждали киевских «мятежников», пастор Симоненко задавал неудобные демифологизирующие вопросы: «Когда я наблюдал события на Майдане, я ясно видел судящую руку Божью, отнимающую власть у проворовавшегося человека, посмевшего насмехаться даже над собственными обещаниями своим избирателям. Кто был по вашему прав – Навал, осудивший Давида за мятеж; или Самуил, помазавший Давида в царя при живом и действующем царе Сауле? Кто был правее в Израиле Ииуй, провозгласивший себя царём и, убивший царя Ахава, своего господина; или царица Иезавель, осудившая его за мятеж и, погибшая за это от руки своего же телохранителя, по приказу мятежного Ииуя?» [25] .
Демифологизация власти открывает путь не только к протесту, но и к решительному исходу из-под власти империи, к обретению нацией себя, своей земли, своего Бога (Которому и единственно Которому вся власть принадлежит). В этом смысле Майдан – долгожданный и трудный Исход из СССР, путь украинского народа к себе, к своей идентичности. В нашем случае этот путь пролегает от советского прошлого к европейскому будущему, от атеистического общества и формальной религиозности к христианскому возрождению.
Метафора Исхода адресована не только нации, но и Церкви, в частности постсоветским протестантам. Как предсказывает Тарас Дятлик, «Исход евангельской церкви из советского наследия будет очень сложным и болезненным. “Железный занавес” пал в политическом измерении, но, к большому сожалению, он еще не пал в сердцах многих верующих. Правда в том, что без революции в сердце не будет изменений ни в обществе, частью которого мы являемся, ни в нашей поместной общине, членами которой мы состоим… Возможно именно посредством политического кризиса в Украине Бог обновит Свою церковь, а через реформу церкви – и общественный уклад. Возможно, Он по Своей милости, уготовил нам еще на короткое время перед Своим пришествием путь Южной Кореи, целого ряда африканских стран (верующие которых также пережили постколониальный кризис мировоззрения и ценностей), чтобы мы могли послужить своим миссионерским потенциалом и ресурсом другим странам, народам и церквам?» [9].
Специфика украинской ситуации в том, что общество освободилось раньше церкви. Именно гражданское общество призвало церкви на Майдан. По мнению Олега Турлака, Майдан – это суд свободного общества над несвободной церковью: «Члены евангельских церквей были воспитаны в “лучших” советских традициях конформизма и лояльности. Многие евангельские верующие и не понимают, зачем свобода нужна стране, в целом, и не верят, что она когда-либо придет на просторы СНГ. Майдан и евангельское сообщество находятся в противоположных концах спектральной диаграммы. Пройдут десятилетия, прежде, чем в церкви что-то изменится. Надеюсь, что новые поколения молодых христиан, не знакомых с тягостным и противоречивым тоталитарным прошлым.., будут мыслить по-новому и по-иному будут толковать и применять библейские тексты. Мне трудно предположить, какой будет церковь будущего, но я надеюсь, что она будет иной, свободной. Честно говоря, я не верю, что доживу до тех дней» [27].
Возможные уроки и перспективы. Майдан вновь поставил перед протестантами хорошо знакомый вопрос о сложном нравственном, гражданском и богословском выборе между сохранением себя и преображением мира, между стабильностью и свободой, между готовностью служить народу и страхом вызвать гнев власти, между лояльностью и неотмирностью, между сопротивлением и покорностью.
В огне Майдана были испытаны два старых и опасных христианских мифа - миф о нейтральности церкви в условиях конфликта, а также миф о том, что «всякая власть от Бога» - без всяких продолжений и дополнительных условий.
В событиях Майдана протестанты увидели рождение украинского протестантизма из кризиса протестантизма постсоветского, смену лидеров; а также спрос на христианство «открытого» типа, здоровый экуменизм, опыт совместной борьбы, христианскую солидарность с народом, пророческий голос.
Как оказалось, церковь может быть не только выше конфликта, но и внутри него. Может быть и Церковь на Майдане, и Майдан в церкви. Протест из общества перекинулся в Церковь и разделил ее на пассивное большинство и влиятельное меньшинство, на конформистов и радикалов, на «зилотов» и «духоборов». Разделения в церкви прошло в пространстве и времени, в этом смысле размежевание украинских протестантов с российскими братьями – не только следствие политических и государственных делений, но и разрыв последней связи с общим советским прошлым.
Майдан обострил и без того сильный спрос на корректировку теологии украинских протестантов – в вопросах миссии и социальной позиции, эклесcиологии и экуменизма, национальных и общехристианских измерений идентичности, понимании связей между догматикой и социальной практикой.
Как оптимистично заявлял Олесь Дмитренко, Майдан стал точкой невозврата, решительным выбором свободы, и Церковь не сможет не последовать за обществом в этом бескомпромиссном требовании свободы: «Майдан не приведет, а уже привел и будет приводить к рождению и формированию свободного, высоко цивилизованного, морально укрепленного украинского народа. Он рождается и формируется с 1991 года. Толчком к активному прогрессу стал 2004 год. Но сейчас самый важный этап. Это новая мощная волна, которая не зависит от геополитических порывов политиков» [17].
Майдан стоит понимать как пробуждение и первое движение влиятельного христианского меньшинства. Понимание ценности, требование свободы и движение к ней, ее понимание и защита – удел меньшинства. И здесь возникает вопрос о социальной базе Майдана и развития Украины после Майдана. Основой и руководством для перемен может стать «влиятельное меньшинство». Я ввел это понятие применительно к миссиологии в 2009 году, теперь оно стало актуальным в междисциплинарном дискурсе. Так экономист Александр Пасхавер обращает внимание на роль духовных элит, активных меньшинств, среди которых особо выделяются протестанты: «Активное меньшинство ведет за собой пассивное большинство… Оптимальным для Украины есть воссоединение с Европой. А сделать это реально, а не формально, можно лишь став европейцами, то есть, встроив (надстроив) их ценности, этические запреты, убеждения, поведенческие установки, стереотипы в украинскую идентичность, не отменив, но обогатив ее» [19, 10-11]. В полне веберовском ключе он уверяет, что «Именно ценности, убеждения обычных людей являются определяющим фактором различий в развитии стран… В христианском мире в среднем наиболее развиты протестантские страны, меньше – католические, менее всего - православные» [19, 21-22].
Иными словами, надежды на модернизацию Украины в цивилизационном пространстве Европы связываются с рецепцией протестантской этики, ценностей и принципов христианского мировоззрения. Этот оптимизм экономиста в отношении европейского будущего Украины отчасти разделяют миссиологи, осторожно толкуя его не в экономическом, а в «духовном» ключе. Лидер миссионерского служения ВСОЕХБ Станислав Грунтковский убеждает, что «Украина может быть «духовной житницей для всей Европы» [6]. Если же миссию понимать в предельно широком смысле, то она может стать видением и мотивом для всестороннего, а не только духовного преобразования Украины, а затем и служения всей Европе как сообществу стран и миссионерскому полю.
Если ранее украинские протестанты были известны насколько своей активной миссионерской позицией, настолько пассивной политической позицией, то за последнее время миссия и политика, богословие и социальная ответственность интегрировались в целостное видение ответственного и влиятельного христианства. По мнению Анатолия Денисенко, Майдан стал символом возвращения Церкви в политику с более взвешенным и глубоким пониманием своей ответственности: «Евромайдан разделял христиан на тех, кто за европейские ценности и на тех, кто против; Майдан, объединяет всех христиан, которые выступают за общечеловеческие ценности. Майдан – это как раз и есть некое обобщающее понятие, которое охватывает собой всех тех, кто переживает о будущем своей страны. Церковь должна быть аполитичной в том плане, что не может примыкать к тому или иному политическому течению и выражать общую точку зрения. С другой стороны, Церковь должна быть политически активной в том смысле, что ей не все равно, что происходит в полисе» [8].
При всей своей противоречивости, вышеприведенные подходы и интерпретации Майдана задают ощутимую социально-политическую рамку, охватывающую все виды протестантской миссионерской и социальной активности. В этом широком смысле слова «миссия» евангельских церквей заключается не только в солидарности с протестом или христианской коррекции этого протеста (направлении его в ненасильственное и созидательное русло), но и в последующей трансформации «общества протеста», переходе от протеста к полноценной мирной жизни, соучастии в закладке нового идейно-ценностного фундамента проевропейской и одновременно прохристианской украинской идентичности. Чем более протестанты будут украинскими, тем более Украина будет протестантской. Чем более протестанты будут европейскими, тем более европейской будет Украина. Европейскость без заметного протестантского фермента – не более чем сильная секулярность и слабая, безосновная свобода. Украинские протестанты могут соединить в себе витальность традиционного христианства, европейскую цивилизованность и реформаторскую динамику. Остается надеяться, что в ответственности за будущее своей страны и строительство нового украинского общества протестанты проявят больше единства, чем в отношении к власти и протесту.
Библиография
1. Appeal to the Evangelical Churches of Ukraine // Keston Newsletter. 2014. – No.19. - P. 41-43.
2. Анатолій Калюжний про розгін Майдану: «Як би був Бог у серці та розумі – чи хтось бив би дітей?”, http://risu.org.ua/ua/index/expert_thought/interview/54671/ (Дата звернення 25.06.2014)
3. Антонюк В. Слово примирения, http://biblechurch.com.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=370:2014-02-24-13-10-04&catid=38:2010-03-03-10-45-31&Itemid=41/ (Дата обращения 26.06.2014)
4. Баптисты Украины разделелись во мнениях насчет Евромайдана, http://www.religion.in.ua/zmi/ukrainian_zmi/24333-baptisty-ukrainy-razdelilis-vo-mneniyax-naschet-evromajdana.html/ (Дата обращения 24.06.2014)
5. Бачинин В. Апостол Симон Зилот и древнеиудейский «правый сектор» // Мирт. – 2014. - №2 (86). – С. 22.
6. Грунтковський С. Заснування нових церков // Євангельська нива. – 2014. #2. - С. 20-21.
7. Денисенко А. С нами была вера, http://studgazeta.com.ua/articles/s-nami-byla-vera/ (Дата обращения 24.06.2014)
8. Денисенко А.: “Есть ли физическое присутствие христиан на Майдане? Конечно!”, http://www.christianmegapolis.com/2013/12/4931/ (Дата обращения 25.06.2014)
9. Дятлик Т. Когда я позволю Богу разрушить СССР в своем сердце?, http://www.christianmegapolis.com/2014/02/5058/ (Дата обращения 26.06.2014)
10. Евангельские церкви осудили российскую агрессию и призвали к усиленной молитве, http://risu.org.ua/ru/index/all_news/state/national_religious_question/55721/ (Дата обращения 24.06.2014)
11. Желноваков П. Блаженны миротворцы. Крестовыми походами не утверждают Царство Божье // Примиритель. – 2014. - №75. - C. 12.
12. Заявление ВСЦиРО в связи с решением Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 1 марта 2014 года, http://vrciro.org.ua/ru/statements/381-council-of-churches-statement-on-decision-of-russian-military-invasion/ (Дата обращения 26.06.2014)
13. Интервью с Вячеславом Нестеруком, http://baptist.org.ru/news/main/view/article/304641/ (Дата обращения 25.06.2014)
14. Ковалів П. Чому християни вийшли на Майдан, або біблійні основи Майдану, http://theology.in.ua/ua/bp/discussions/theme/54986/ (Дата звернення 24.06.2014)
15. Майдан і Церква: Хроніка подій та експертна оцінка / Українська асоціація релігієзнавців / За загальною редакцією д.філос.н. Филипович Л.О. і канд.філос.н. Горкуши О.В. – Київ, 2014.
16. Михаил Паночко: «Призываем власть к диалогу с обществом и мирным переговорам», http://risu.org.ua/ru/index/all_news/state/national_religious_question/54477/ (Дата обращения 23.06.2014)
17. Мухоморова Т. Со вчерашнего дня на Майдане действует межконфессиональная молитвенная палатка, http://risu.org.ua/ru/index/exclusive/reportage/54520/ (Дата обращения 25.06.2014)
18. Носач Р. Украинский разлом // Мирт. – 2014. - №2 (86). – С. 2-3.
19. Пасхавер А. Кем быть. – К.: Фонд Порошенка, 2014. - С. 10-11
20. Пузынин А. Евангельские христиане и украинский разлом: строительство мостов над цивилизационной пропастью, http://eshatos-lib.ru/articles/evangelskie-hristiane-i-ukrainskiy-razlom (Дата обращения 25.06.2014)
21. Резолюция XXXIV Съезда РСЕХБ по ситуации в братской Украине, http://baptist.org.ru/news/main/view/rezolutsiya-34-sezda-po-ukraine/ (Дата обращения 25.06.2014)
22. Резолюция круглого стола «Майдан и Церковь: миссия и гражданская ответственность христианина» 17 января 2014 г., http://prochurch.info/index.php/news/more/28170/ (Дата обращения 25.06.2014)
23. Резолюція “Церква у час суспільних потрясінь”, http://umrada.org/dokumenti-umr/106-rezolyutsiya-vseukrajinskoji-konferentsiji-ukrajinskoji-mizhtserkovnoji-radi-tserkva-u-chas-suspilnikh-potryasin (Дата звернення 22.06.2014)
24. Романюк М. Уроки Майдану для українських протестантів, http://www.rmikola.com/pohlyad/uroky-majdanu-dlya-ukrajinskyh-protestantiv.html/ (Дата звернення 24.06.2014)
25. Симоненко Ю. Открытое письмо к братьям России, участвовавшим в последнем съезде РСЕХБ (03.06.2014г.), http://uriy-sim.livejournal.com/416111.html/ (Дата обращения 25.06.2014)
26. Синюк М. «За що Мене б’єш?» (30 листопада 2013 р.), http://msynyuk.in.ua/?p=1376 (Дата звернення 22.06.2014)
27. Турлак О. Церковь как сторонний наблюдатель, http://www.christianmegapolis.com/2014/01/5029/ (Дата обращения 24.06.2014)
28. Церковь на Майдане. – К.: Книгоноша, 2014.
29. Черенков М. Обращение, которого не было, http://risu.org.ua/ru/index/blog/~cherenkoff/56896/ (Дата обращения 25.06.2014)
Комментариев нет
Отправить комментарий