Первая публикация: Евангельская газета "Мирт", август 2018
Picture: Dedication of the first tent of the Tent Mission begun by Tina and Jakob Dyck, 1918
В истории евангельского движения, охватившего просторы Евразии во второй половине XIX– начале XX века, можно найти немало интересных страниц, но среди них не так много таких, которые объединяли бы разные традиции, собирали бы их вместе. Эта история преподносит важный урок для наших новых попыток объединить разрозненные евангельских церкви: объединить их можно только в деле миссии, т.е. в том, что больше всех нас; в том, что принадлежит Богу; в том, в чем мы можем лишь соучаствовать как приглашенные Им соработники; в том, что мы не имеем права присвоить и разделить. Когда церкви и отдельные верующие объединялись ради миссии, они неожиданно для себя находили столь желанное единство. Но если они стремились к нему каким-либо иными путем, путь был бесконечно долгим и запутанным. Миссия – это не только способ церкви быть живой и действенной, это также способ церкви быть единой.
Я давно исповедую такое понимание единства церкви и миссии, единства церкви в миссии. Но всегда хочется больше исторических примеров, близких, понятных и вдохновляющих.
Таким добрым примером может быть служение Никиты Игнатьевича Салова-Астахова и его «Палаточной миссии». Лично для меня этот пример близкий, понятный и вдохновляющий в силу трех обстоятельств.
Во-первых, я вырос в регионе Восточной Украины, в котором шестьдесят лет назад проповедовали благовестники «Палаточной миссии». Многие города и села я знаю не понаслышке. Это мой родной край, и мне интересна его история, история его церкви и миссии.
Во-вторых, Салов-Астахов был героем моего детства. Мои родители читали его книги, подпольно напечатанные «синькой». Читал эти книги и я. Пропуская богословские рассуждения, я искал в них истории, а историй – страшных, захватывающих, вдохновляющих – в них было много. Некоторые такие истории крепко отпечатались в моей памяти и направляли мой путь.
В-третьих, опыт «Палаточной миссии» в условиях гражданской войны очень актуален сегодня, когда Восток Украины охвачен российско-украинским конфликтом, когда там можно встретить и «махновцев» из ДНР-ЛНР, и московских коммунистов, и великорусских монархистов.
Так что история повторяется, точнее продолжается, и мы должны быть благодарны Бога за наших предшественников, за их добрые примеры и ценные уроки. Они показали нам возможность такой миссии, которая объединяет разные национальности, культуры, церкви, традиции. Мы не можем повторить их опыт, но можем его осмыслить и творчески продолжить.
Сам Никита Салов-Астахов был удивительным примером того, как Христос примиряет и соединяет несовместимое. Он вырос православным, работал с меннонитами, служил баптистским пастором. Он видел две мировые войны, но остался убежденным пацифистом. Он учился в университете, но потратил жизнь на проповедь Евангелия. Он служил на улицах Москвы и Нью-Йорка. Он проповедовал и озлобленным военным, и бунтующей столичной молодежи, и голодным сельским жителям.
Сегодня нам не хватает такого понимания миссии, которое объединило бы христиан разных традиций, исповедовало главенство Христа при всех наших различиях, показало исцеляющую Божью любовь при всех наших конфликтах.
Служение Салова-Астахова и «Палаточной миссии» может преподать нам несколько важных уроков. Вот лишь некоторые из них.
Во-первых, миссия – это свидетельство ценой мученичества. Это не организация и не продуманный план, это движение живых свидетелей, готовых платить за свое свидетельства самую высочайшую цену. Эти люди не подстраиваются под запросы общества, но смело возвещают радикальную истину Евангелия. Для современных христиан важно услышать откровение тех лет: “Оказалось, что для истины место на кресте, а не в среде человеческого общества”(2). Миссия – не для конформистов, но для христиан-радикалов. В конце своей книги “Палаточная миссия” Салов-Астахов обращается как-будто к нам, жителям сытого и сонного времени:
“Овцы Христа, если вы носите волчью маску, долой ее! В наше время нужно открытое исповедание Христа. "Кто постыдится Меня в этом мире прелюбодейном и грешном, того Я постыжусь перед Отцом Моим Небесным", - говорит Господь. Есть теперь и много волков, носящих овечью шкуру, чтобы находиться в овечьем стаде. Нередко таковые занимают кафедры христианских церквей. Бросьте ваше наглое лицемерие, не создавайте из Крови Христа, из крови Его последователей и мучеников легкой профессии” (2).
Этот призыв обращен не к отдельной церкви или организации, но ко всем верующим и верным. Все христианство здесь делится не на православных, баптистов, меннонитов и прочих, но на две категории – на конформистов и радикалов, на специалистов «легкой профессии» и свидетелей-мучеников.
Во-вторых, эта миссия не проектна, но бесконечна, она продолжается в новых условиях, отвечая на новые нужды людей и новые поручения Бога. Инициатива меннонитов продолжалась в новых формах служения:
“Солдатский кружок не мог быть долговечной организацией; он мог существовать только до тех пор, пока продолжалась война и существовала армия. На одном из последних заседаний правления Кружка в Москве был поставлен вопрос: Как сохранить эту организацию и продолжить работу для Христа и в мирных условиях? Одним из ревностных работников кружка было высказано пожелание: "Если бы Господь дал нам палатку, мы могли бы продолжать нашу работу, разъезжая по стране и неся Евангелие туда, где оно еще не проповедано" (2).
Иными словами, миссия – это движение, которое постоянно расширяется и охватывает все новые группы людей, отвечает на все их нужды и вопросы.
В-третьих, именно миссия объединяет церкви в Церковь. Этот тезис достоин обширной цитаты из текста Салова-Астахова:
“Миссия проводила работу исключительно в религиозном духе, она была межконфессиональной и интернациональной. По своей национальности сотрудники были из русских, немцев, евреев, финнов и латышей. По религиозным убеждениям: из меннонитов, евангельских христиан, баптистов и лютеран. Они были разных национальностей, разных религиозных направлений, разных сословий и положений, но все стремились к одной цели в лице Иисуса Христа, Который был у всех на первом месте. Впереди был Христос и Его Голгофа, кругом - погибающие души. Поэтому не было времени для споров о мнениях, о правильности того или другого религиозного течения. Впрочем, никому и не приходило в голову спорить. Мы все сознавали, что не к этому призывал нас Господь. Не для того Он пролил Свою Кровь, чтобы члены Его церкви проводили время в спорах. Мы все спасены Им, чтобы спасать, в свою очередь, других. Это - наше призвание здесь, на земле, наше назначение. Сердца всех сотрудников были наполнены сознанием, что пришествие Господа близко. Мы знали, что наш мир не нуждается в наших мнениях или в теоретическом христианстве. Мир задыхается среди учений и человеческих установлений. Мир ищет жизни, простоты, света. Во время работы мы не занимались организацией отдельных общин, но направляли обращенных в уже существовавшие ближайшие общины верующих. Наша цель была не крестить, а проповедовать Христа распятого. Не организовывать видимые церкви, но прилагать спасаемых к вселенской Церкви Христа”(2).
“Палаточная миссия” была межцерковной, она не подменяла собой церкви, но служила всем им как разным членам единой семьи.
В-четвертых, миссия должна быть непартийной. Проще было бы сказать: миссия должна быть вне политики, но это пожелание оказалось бы невыполнимым. Даже в условиях гражданской войны сотрудники “Палаточной миссии” считались с властью, хлопотали о документах, ссылались на законы, искали легальные решения. При этом ясно понимали: любая власть тех лет – красная, белая или зеленая, - была антинародной и антиевангельской. Как вспоминает Салов-Астахов,
“Еще весной 1919-го года разные партии спрашивали неоднократно некоторых наших сотрудников: "За кого вы стоите, кто вам больше всех нравится? Белые или красные?" На этот вопрос один из сотрудников ответил однажды следующими словами: "Если вас взять в руки, в одну красного, а в другую белого и ударить одного о другого, то звон получится совершенно одинаковый"(2).
Будучи непартийными, лидеры миссии обладали важным даром духовного различения, духовной разборчивости в политических вопросах. Вот почему Салов-Астахов в 1938 году пишет письмо премьер-министру Чемберлену, предупреждая о страшных последствиях политики «умиротворения», т.е. уступок и жертвоприношений Гитлеру в обмен на «мир»:
«Гитлер начнет обращаться с народами по своему произволу, народы должны будут исполнять его волю беспрекословно, ибо никто не будет иметь ни моральных, ни физических сил противостать ему. Как только Гитлер очистит страны от евреев, он огнем и мечом начнет уничтожать христианство. Вы избежали войны, в которой могли погибнуть несколько миллионов, но Вы приготовили почву для гибели десятков миллионов. Вы выполнили, действительно, величайшую миссию, результаты которой миру придется пожинать в ближайшем будущем. Иуда предал некогда Христа поцелуем, знаком любви. Вы поцелуем мира предали народы, предали христианство и народ Израильский. Горе миру от появившегося маньяка, заразившего своей манией десятки миллионов своей страны, но печальна будет память человечества о тех, кто в решительный момент помог маньяку усилиться и укрепиться»(3).
Любопытно, что автор этого несомненно политического заявления подписывается не как гражданин или общественный деятель, но как «слуга Христа и Его церкви».
В-пятых, миссия продолжалась в новых поколениях и прирастала новыми лидерами. Удивительно читать, как в столь страшное время Бог призывал даже малоподготовленных молодых людей и доверял им служение. Вот как Салов-Астахов пишет о своем лидерском призвании:
«Лето 1920 года было временем сильных испытаний для автора. Осенью 1919 года были убиты семь из сотрудников Миссии, во время проповеди Евангелия на юге. Среди убитых оказался организатор и руководитель Миссии Яков Дик. На общем собрании оставшихся работников дальнейшее руководство было поручено автору. Это избрание было слишком тяжелым бременем для молодого человека, обращенного всего три года назад, не имеющего должного опыта»(3).
Миссия не принадлежит отдельным людям, она продолжается с новыми лидерами. И здесь важен не столько опыт, не столько дар, сколько простая готовность стать на место убитых братьев и подхватить их знамя.
В-шестых, миссия – это следование за голосом Божьим, это жизнь как бесконечное чудо. Герои нашей истории постоянно слышали голоса и отвечали на них. "Встань и ходи". "Встань сейчас или никогда". "Немедленно поезжай в Чикаго". "Поезжай немедленно или снова болезнь"(3). В детстве книги Салова-Астахова заинтересовали меня именно чудесными историями. Это было не очень обычно для моей родной баптистской традиции, а потому очень любопытно. Миссия – это не столько реализация обдуманного плана, не столько «религиозная деятельность» согласно уставу, но послушание Слову, куда бы оно не позвало. В миссии всегда есть место чуду и удивлению, неизвестности и доверию.
В-седьмых, настоящая миссия – целостная. Здесь было место не только «палаточной миссии», но и работе среди санитаров, и солдатскому кружку, и союзу молодежи, и благотворительной столовой, и распространению духовно-нравственной литературы, и заботе о больных, и проповедническим курсам. Целостная забота о людях в условиях войны – вот что отличало миссию от конкурирующих религиозных групп, гордого православного традиционализма и разных сектантских уклонов, предлагающих легкие и односторонние решения.
К сожалению, эти уроки до сих пор не приняты и не поняты. История «Палаточной миссии» малоизвестна для современных церквей, преемственность сильно нарушена.
Мой старший друг Йоханнес Раймер - один из немногих, кто пытался применить опыт «Палаточной миссии» к условиям наших дней. Он видит особую ценность миссии в том, что немцы-меннониты жертвенно служили русским и украинцам. Возможно, гонения со стороны красных, белых и зеленых были платой за богатое прошлое меннонитских колоний и «несправедливое отношение к русским слугам». Даже если и так, можно согласиться с мнением Раймера, что «меннониты прошли через глубокое божественное очищение. Со словами покаяния приняли они свою судьбу. Но при этом не оставили миссию среди русских, как раз наоборот. Вина меннонитов перед русскими могла изгладиться только таким образом – евангелизацией»(1).
Конечно, мы знаем из текстов Салова-Астахова, что меннониты были разными. Некоторые из них препятствовали миссии и угрожали оружием. Другие – ревностно трудились в благовестии соседним народам. Но личная история Никиты Игнатьевича Салова-Астахова говорит в пользу того, что именно практическая миссия изменила сознание и жизнь меннонитского сообщества, открыло его для внешнего мира и сблизило с другими евангельскими течениями. Не случайно начинание немецкого меннонита Якова Дика продолжил русский баптист Салов-Астахов. Это миссионерское братство выдержало испытание огнем и сегодня служит добрым примером для нас.
Свои краткие размышления об уроках «Палаточной миссии» хочу завершить еще одной цитатой из книги Раймера. Она тем ценнее, что принадлежит «русскому» немцу, наследнику той самой традиции, опыт которой мы пытаемся осмыслить, связь с которой пытаемся восстановить:
«Сегодня мы живем во время ужасающего индивидуализма и говорим при этом о толерантности народов. Но это еще далеко не братство. Здесь мы можем взять урок у русских миссионеров-палаточников. В среде детей русского протестантизма сегодня нет темы более актуальной, чем единство. Миссия, которая рассчитывает на благословение Божие, выдвигает такое единство. Да позволит нам огненный пример Русской палаточной миссии вновь проникнуть в истину этих слов!»(1).
Примечания
1. Раймер Й. Евангелизация перед лицом смерти. – К.: ЛКС, Виссон, 2002.
2. Салов-Астахов Н.И. Палаточная миссия. – К.: Ирпенская библейская семинария, Центр христианского сотрудничества, 2000.
3. Салов-Астахов Н.И. Секрет и сила молитвы. – Черкассы: Смирна, 2000.
Комментариев нет
Отправить комментарий