Может быть

Неверность людей по отношению к Богу удивляет и ужасает. Сколько можно грешить? Сколько Бог может терпеть? Но каждый раз, когда своеволие человека нарушает добрые Божьи планы, мы слышим от Всевышнего не слова окончательного приговора, но слова милости и терпения: «Может быть».

Так было во время пророка Иеремии, когда всем было понятно, что дни Иудейского царства сочтены.  И все же, Господь продолжал говорить к Своим упрямым детям, предлагая им воспользоваться последним шансом. 

Иеремия находился в заключении за то, что передавал народу Божьи слова обличения и предупреждения. Он лишился возможности выступать публично, но помнил каждое слово. Поэтому Господь повелевает ему записать все откровения в один свиток, который стоило бы назвать двумя словами – «Может быть».

«Возьми себе книжный свиток и напиши в нем все слова, которые Я говорил тебе об Израиле и об Иуде и о всех народах с того дня, как Я начал говорить тебе, от дней Иосии до сего дня; может быть, дом Иудин услышит о всех бедствиях, какие Я помышляю сделать им, чтобы они обратились каждый от злого пути своего, чтобы Я простил неправду их и грех их» (Иер. 36:2-3).

У Господа есть план, но в этом плане есть место для «может быть». 

Господь «помышляет сделать бедствия», но в случае раскаяния и обращения готов простить неправду и грех. 

Если мы хотим услышать и передать людям не отдельную часть Божьего откровения, но «все слова», то среди них будет место и бедствию, и надежде, и гневу, и милости.  

Иеремия продиктовал Варуху «все слова» Господни, а затем добавил от себя личную просьбу: 

«Я заключен и не могу идти в дом Господень; итак иди ты и прочитай написанные тобою в свитке с уст моих слова Господни вслух народа в доме Господнем в день поста, также и вслух всех Иудеев, пришедших из городов своих, прочитай их;может быть, они вознесут смиренное моление пред лице Господа и обратятся каждый от злого пути своего; ибо велик гнев и негодование, которое объявил Господь на народ сей» (5-7).

Удивительно, то, что Иеремия повторяет те же слова: «может быть». 

Он хочет этого, он надеется на это. Хотя знает жестокость и упрямство своего народа.

Исполняя волю Божью, пророк рисует своей жизнью, и даже жизнью Варуха. Все ради "может быть".

Увы, в это раз не удалось. Еще один шанс упущен. "Может быть" не стало реальностью. 

Царь сжигает пророческий свиток. Он переживает о том, как сохранить свою власть здесь и сейчас, и вовсе не думает о завтрашнем дне.  

^«И не убоялись, и не разодрали одежд своих ни царь, ни все слуги его, слышавшие все слова сии» (24).

Однажды в своем греховном своеволии человек проходит точку невозврата, после чего он не страшится даже Бога и ненавидит слова правды. 

Вместо того, чтобы послушать пророков, царь собирается покарать их. Ему не нравятся слова «может быть», он хочет сделать все, чтобы сама возможность обращения к Богу, возможность иной жизни была исключена. Он думает так: пока я царь, «может быть» только так, как я захочу, иначе НЕ «может быть». Так человек отстаивает свое право не только на грех, но и на высшую власть определять то, что может быть или не может быть. Пророки – угроза такой власти, потому что напоминают о том, что вся полнота власти принадлежит Богу, что иллюзия человеческого самовластия закончится разрухой и пленом. 

Господь бережет Своих пророков, Он скрывает их от царского гнева (26). 

Для чего? Чтобы они продолжили напоминать о «может быть».

Поэтому вместо первого свитка Господь повелевает изготовить новый (27-28). В нем были те же слова о грехе и наказании, даже больше, чем в первом, так как было «еще прибавлено к ним много подобных слов» (32). Но в этом множестве пугающих слов всегда остаются два слова надежды: «может быть». И мы ответственны за то, чтобы они звучали «вслух всего народа», вопреки угрозам царей, князей и лжепророков.