Христианство в миру? И только в миру

Христиан в мире уважают тем больше, чем они «духовнее» и «историчнее». Христианство? Вот вам монастырь, если ищете духовность. Вот вам музей, если интересуетесь историей. «Духовных» и «историчных» христиан даже любят любовью патриотов - вместе с Родиной, ее монастырями и музеями. Особенно если христиане никому не мешают, тихо «отправляют» свои обряды и свое присутствие не обнаруживают. С таким христианством готовы смириться и атеисты, и мусульмане. Под христианство могут выделить даже отдельную тему в курсе истории религий. Пусть все знают, как мы богаты духовно, пусть вспоминают столпников и страстотерпцев, пусть любуются золотыми маковками святых церквей. А еще можем статистику привести – сколько разных конфессий, выбирай на любой вкус. Только вот далеко все это как-то от обычной жизни, параллельно проходит, не касается, не цепляет. Иногда кажется даже так: все наши святые угодники, все анахореты и митрополиты, все храмы и подворья существуют для того, чтобы прикрывать нашу безбожную жизнь. Мы живем, как хотим, а они работают за нас перед Богом, отмаливают грехи, заступаются. При пущей святости нашей церкви обычным людям позволяется тем больше грехов. Потребитель священнику прямо заявить может: я вам деньги даю, жертвую, содержу вас, чтобы вы мои проблемы решали. А то, что проблемы будут, можем не сомневаться. Значит, будут и деньги, чтобы эти проблемы замолить, откупиться от суда Божьего. Всё удобно, все довольны.
Официальное христианство стало частью мира, даже столпом, который поддерживает безбожный порядок. Что действительно беспокоит мир, это активное христианство, христианство живое, обличающее, которое проникает всюду, сверяет все с Евангелием, преобразует все сферы жизни.
Общество потребления производит не только продукты потребления, но и людей-потребителей, которые продукты потребления потребляют. Их отличают пассивность, некритичность, безответственность, управляемость. Большинство людей, если у них есть выбор, живут так: «делаю, что хочу», «не напрягайте», «не грузите». Каждому свое. Попу - веровать, святому - молиться, потребителю - потреблять.
Среди многочисленных ролей, специализаций, хобби христианство не должно отказываться от своего универсализма. Живая, личная, активная вера в Христа нужна каждому человеку.
Если наша страна христианская, если 80% населения декларирует свою принадлежность к православной христианской вере, то почему мы вымираем? Какая связь между нашей верой и нашей жизнью? Если все так плохо в нашей жизни, не пора ли задаться вопросом о вере, которая руководит нами и организует нашу жизнь? Очевидно, что с нашей верой, с нашим христианством что-то не так.
Запись в приходской книге о крещении ничего не гарантирует. В отличие от грехов и вирусов, вера священника не передается.
Так уж сложилось, что в христианстве есть профессионалы и любители. Первые верят так, что эта вера разделяет их с обществом, носят специальные наряды, имеют звучные титулы и ведут специфический образ жизни. Вторые тоже верят, но при своей вере живут как обычные люди в обычном же мире, среди тех, кто не верит или верит иначе. Как бы нехотя, церкви признают, что можно быть и профессионалом в миру. Некоторые церкви используют понятие «монах в миру», характеризующее тех, кто свой обет свершает в обществе, не уходя от людей. И все же это как-то слишком сложно, гораздо проще, бесхитростнее, удалиться от дел суетных, скрыться от навязчивых искушений и полностью посвятить себя вещам духовным.
Это в природе человека – искать однозначности: грешить на полную или в монахи уйти. А еще лучше так: сначала отгулять с размахом, на все сто, а после удариться в религию. Причем сначала и после могут приключаться чуть ли не ежедневно. Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься.
И вот среди грехов и совести мучений посещают приятные мысли: ничего, скоро все это оставлю и уйду в религию с головой, замолю грехи, Боженька простит. Нравится мне все это, по себе эти чувства знаю.
Но вот что мне кажется, вот что подозреваю: эта логика далека от евангельской, да и человеческой честности, правды мало тут. «Жизнь с избытком», которую предлагал Христос Своим последователям, означала полноценность, гармонию всех измерений. Монастырский устав тут не причем, его еще и в помине не было. И апостольство не для каждого.
Что делать, чего требует от нас Бог, вера в Него? Иоанн Креститель говорил чиновникам и солдатам: выполняйте службу достойно, не обижайте людей. А Христос и того проще: «Иди к себе домой, расскажи, что сделал с тобой Бог. Почувствовал, что такое настоящая жизнь? Иди же дальше этим путем и не греши больше». От Евангелия веет не только революцией (это там тоже есть), но и покоем, когда каждый может оставаться на своем месте и при этом быть учеником Христа.
Недавно в Тамбове мои друзья из баптистской церкви провели социологическое исследование, выясняющее отношение студентов государственных и частных вузов к христианской музыке. Как оказалось, молодежь к христианской и духовной относит только классические, консервативные мелодии и напевы. Тут бы порадоваться за наши традиционные церкви с их хорами и общим пением на «советский», привычный лад. Но вот незадача: студенты эту музыку духовной признают, а слушать не хотят, в повседневной жизни слушают другую, современную музыку. Да и сами христиане-традиционалисты поют прохановские песни раз в неделю, а в домах и машинах включают FM-радио или крутят шлягерные CD.
Оказывается, что однозначности, крайности в вопросах христианства и духовности приводят к расколу мира надвое, к раздвоенности сознания. Правильно жить «вот так», но все время жить «как надо» нет сил, да и просто скучно. Посему день воскресный или часы богослужения живем «как надо», а остальные дни – «как можется» и «как хочется».
Христос не довольствуется несколькими часами церковной службы, которые уделяют ему «христиане воскресного дня». Жизнь с избытком, обещанная Им, охватывает всю жизнь человека, но не как тоталитарная система контроля, а как радостное чувство Его присутствия и соучастия во всем, что бы человек не делал.
Замыкаясь в церковных стенах, христианство изменяет своему призванию. Христианство – в миру. Там определяет его место сам Христос. «Как Ты послал Меня в мир, [так] и Я послал их в мир» (Иоан.17:18). Русские христиане-эмигранты в Париже говорили о себе: «Мы не в изгнании, мы в послании». То же самое должен чувствовать христианин в любой стране и в любую эпоху.
Влиятельное христианство заботится не столько о сохранности святых традиций, сколько о деятельном участии в судьбах мира, сознательно идет на риски, связанные с этим внешним служением. Назовите тех христиан, которые больше всего известны и значимы в мире. Среди них не будет богословов или кардиналов. Люди вспомнят о Франциске Ассизском, матери Терезе, Мартине Лютере Кинге. Согласно опросам общественного мнения, в начале девяностых годов прошлого века практикующий «христианин в миру», ученый Сергей Аверинцев был авторитетнее патриарха Алексия II. Это хороший повод задуматься, кто и чему служит. О большинстве христиан в лучшем случае скажут как о «христианских деятелях», а не «общественных» или «народных»; как об иерархах и богословах церкви, а не учителях и отцах нации.
В нашем полирелигиозном мире христианству отвели отдельную нишу и хотели бы там навсегда замуровать, чтобы как в лаврах можно было бы лишь сквозь стекло разглядеть святые мощи и реликвии. Христианству отвели место в храмах и других культовых сооружениях. Христианству отвели также свое время, что в остальные дни никто и ничто не мешало жить в свое удовольствие. Такое положение дел вполне устраивает многих христиан, но только не Христа. Мы помним чудо Пасхи, что Христу было тесно в гробнице, Он покинул отведенную нишу, чтобы быть с людьми во все дни до скончания века.
Христианство это не формальность, не культурная память, не фамилия, непонятно как приклеившаяся. Христианство также не хобби, которое можно скрыть. Это не бирка на груди, которую можно снять.
Христианство не описывается запретами. Не курит, не пьет, не ругается, налево не ходит (раньше бы еще сказали, что и телевизор не смотрит) – далеко не главные характеристики христианина. Из детства помню, как служители церкви обсуждали одного «отступившего» проповедника, в грех которому вменялась игра в домино с «неверными». Сегодня я бы только руку пожал за то, что этот человек умел ценить удовольствие от игры и не чурался общения с людьми.
Когда я увлекся экзистенциальной философией и переживал, как это соотносится с моей верой, мне в руки попалась книжка Карла Генри «Христианин среди философов». Слово среди утвердило меня в моем призвании. Я перестал мысли оппозициями, искать и создавать конфликты. Бог стал открываться среди людей, в гуще жизни.
Что значит быть «христианином в миру», среди людей, в обществе? Что выделяет меня из массы других? Что дает мне чувство принадлежности к иному царству, иной семье? Это исповедание своей веры в Иисуса всегда и везде. Это мужество быть собой. Это верность своему призванию, не смотря на ошибки и падения. Это господство Иисуса Христа во всех сферах жизни. Это духовный стержень, новая жизнь внутри. Это нонконформизм, принципиальность, убежденность. Это серьезность и глубина веры, мыслей и чувств. Это целостное мировоззрение, без болезненной раздвоенности, при которой мир религии и мир общества противостоят и конфликтуют. Это радость творчества, соучастия в Божьем преображении мира.
Жизнь Христова с избытком изливается в мир. Весь мир становится домом для жизни, полем для труда. Христианство не только индивидуально, но и социально, даже космично по своему масштабу. Оно основано не для того, чтобы стать одной религий из многих, но чтобы стать всем во всём.