Протестантская миссия в постсоветском пространстве: заглядывая в будущее

В этом году мир вспоминает о событиях двадцатилетней давности, когда рухнул Советский союз, и в отношениях c Западом наступила новая эпоха. В это время Церкви открыли для себя большой мир христианства, установили партнерские отношения с западными собратьями, и при их активной помощи вошли в стадию бурного роста, развития новых служений и открытия новых Церквей.
Двадцать же лет назад возникла миссия Russian Ministries, чуть позже, в 1992 году, давшая начало и своей сестринской организации – Ассоциации «Духовное возрождение». Вспоминая о событиях прошлого, об энтузиазме, им сопутствующем, стоит попытаться заглянуть в будущее, в следующие двадцать лет, и задаться вопросом, каких перемен это будущее от нас потребует.
Забота о будущем требует повышенного внимания к национальным особенностям служения и умения вписывать их в глобальный контекст. До сих пор Церкви еще «постсоветские», т.е. связаны своим прошлым. Они все еще не стали национальными, а если кое-где и стали, то скорее националистическими (ориентированными на вражду с чужим народом), чем национальными (ориентированными на духовную помощь своему народу).
Вчерашняя миссия для «русских» все больше осознает себя как многонациональная и международная миссия для народов постсоветского пространства. К сожалению, до сих пор по своей наивности Запад поддерживает правомерность притязаний путинской России на объединение народов бывшего СССР в новую «русскую» империю. Пора, наконец, уяснить, что Россия страна многонациональная, и русский народ – один из многих. Тем более, нельзя путать с «русскими» украинцев, белоруссов, молдаван и другие «братские» народы.
Вместе с тем, есть своя правда в том, что русский язык является общим. В той мере, в какой национальные культуры не оформились как самостоятельные и зрелые, русский язык выполняет посредническую функцию между ними, соединяя их в некую общность. Миссия для народов постсоветского пространства может использовать этот «общий язык», но лишь там, где нет сложившихся национальных языковых традиций.
Русская культура и русский язык, как общее наследие российской и советской империй, остаются общими для разных народов евразийского пространства, но эту общую память нельзя считать только приятной, и нельзя выводить из нее общность дальнейшей исторической судьбы.
Миссионерское служение в бывшем СССР становится все более неблагодарным и даже рискованным делом. Будущее служения всегда под вопросом. Международное партнерство зависит от государственной политики, настроений в обществе, позиции Церквей, финансово-экономических условий. Сегодня все факторы сходятся в том, что миссия будет лишь усложняться. Момент конъюнктуры, когда территория бывшей «империи зла» стала зоной массового религиозного туризма и миссионерского бизнеса, уже позади. Все сложнее будет убеждать, что этот регион стоит финансовых вложений и нуждается в активной духовной помощи.
При сокращении международной поддержки будет усиливаться общественное и государственное давление на протестантские Церкви и миссии, которые воспринимаются в качестве агентов Запада. Евангельским христианам вновь предстоит узнать на себе, что значит быть в меньшинстве, быть чужаками среди своего же народа, постоянно отстаивать право на свободу совести (своей личной веры) и слова (своей проповеди).
Психологически невыносимо трудно жить в постоянной нестабильности, но именно этому предстоит научиться. Предсказать будущее невозможно, миссия всегда должна быть готова к переменам.
Все это потребует высокой мотивации от миссионеров, пасторов, руководителей миссий, которые должны будут продолжать непрерывный труд при нестабильном и недостаточном финансировании, отсутствии видимой благоприятной перспективы, постоянном внешнем прессинге и мало вдохновляющих результатах собственных усилий.
Международная миссия в бывшем СССР должна постоянно помнить о своем статусе стратегического партнерства. «Стратегическое» предполагает постоянство, принципиальность, неотступность в достижении целей, понимание важности и долгосрочной перспективы. Не-стратегическое партнерство движимо рыночными законами, поэтому рыночно ориентированная миссия, легко и без угрызений совести переключается наиболее прибыльные и интересные территории. Стратегическое же партнерство остается верным своим намерениям даже при явном спаде и возможном кризисе, считая их естественными трудностями на пути к большой, хотя и неблизкой, цели.
«Партнерство» означает готовность общаться и взаимодействовать с национальными лидерами и Церквами на равных, помогая им, не используя в своих интересах. Партнерство – модель отношений, которую лишь предстоит выстроить, так как ранее на практике имела место модель «западной миссии чужими руками» - руками дешевой местной рабсилы. Последствия работа последней модели удручающи, и сегодня большинство Церквей считает кризис миссионерства не собственной проблемой, а неудачей западной стратегии, глобальным проигрышем западных миссий. К этой критике нужно прислушаться, стоит быть готовым к откровенном разговору об условиях и целях партнерства – финансовых, идейных, организационных, политических, кадровых, культурных.
Миссия будет все более межцерковной, не декларативно, а практично экуменической. Поскольку миссия направлена не на Церковь, а на мир, она не может быть конфессионально закрашенной. Проповедовать нужно Евангелие Христово, но не «евангелие своей конфессии». Миссия должна быть готова к партнерству с новыми соседями и к освобождению от старых, ограничивающих ее связей.
Миссия «Духовное возрождение» начиналась в среде традиционных протестантов, принадлежащих традиции ЕХБ. В то время других почти не было. Сегодня традиционные баптисты все менее активны в новых инициативах и все более консервативны, причем не в смысле приверженности библейским традициям, а в ностальгии за традициями советских времен. Пространство, в котором возможна миссия сегодня и завтра, стало межцерковным, все более плюралистичным. Возникает вопрос: какие Церкви наиболее перспективны, с кем строить партнерство на будущее? Здесь видна зависимость миссии от состояния Церквей, от тенденций их развития. В то же время есть место и для автономии миссии от Церкви – право выбирать себе подходящих партнеров, ориентируясь на будущее служения, а не на прошлые традиции. Миссия должна продолжаться даже тогда, когда некоторые Церкви, бывшие многолетними партнерами, больше не смогут продолжать эстафету служения.
Конечно, миссия придает динамику Церкви и должна сделать все возможное и все позволенное ей со стороны церкви, чтобы возгревать миссионерский дух и обновлять видение. Но если Церковь предпочитает свои внутрицерковные интересы и конфессиональную исключительность, отказывается от межцерковного партнерства и социального служения, то миссия может переориентироваться на новые Церкви, открытые к сотрудничеству. Современная миссия предполагает широкое межцерковное партнерство и не может быть ограничена конфессиональной спецификой.
Общество, в котором осуществляется миссия, будет все более проблемным и все более закрытым к Евангелию. Не только потому, что они станут Евангелию противиться, но потому что перестанут воспринимать его в традиционных формах. Не только потому, что люди станут более нехристианскими, но потому что станут менее христианскими (перефразируя канцлера Ангелу Меркель, верно заметившую, что наши проблемы не в том, что стало больше ислама, но в том, что стало меньше христианства).
Вот образы общества, в котором предстоит работать миссионерам: общество стареющее и больное (христианские нации стареют, носители христианское культурное памяти – сегодняшние и завтрашние пенсионеры, их возможности личного участия или финансовой помощи в служении будут все более ограничены; нехристиане нуждаются в заботе и помощи больше, чем в простых словах или внутрицерковном служении); общество потребления (новое поколение воспитано в циничном духе всеядного потребления и почти незнакомо с христианскими ценностями воздержания, умеренности, жертвенности); общество риска (морально сомнительное поведение провоцирует социальные эпидемии СПИДа, алкоголизма, наркозависимости и проч.); общество с ярко выраженной ксенофобией (агрессивная религиозность - христианско-исламское напряжение, воинствующее православие, межконфессиональные проблемы; возрождение имперских амбиций Москвы, новый железный занавес и новая холодная война, имущественное расслоение, конкуренция и зависть); общество бес-культурья (молодежь не читает книг и не знакома с Евангелием, Церкви уходят в свою субкультуру и не заботятся о духовной культуре общества); общество безразличия (номинальная религиозность; упадок инициативы, солидарности, благотворительности); общество технологий (информационный взрыв, интернет-реальность – как новая среда обитания, биотехнологии и будущее человеческой природы); общество неравенства («золотой миллиард» против беднеющего большинства, мир столиц и провинций, «мир хижинам, война дворцам», влияние глобального Юга).
Прежде чем миссия достигнет внешнего успеха, она должна изменить саму Церковь. В первую очередь изменения должны коснуться молодого поколения, которое нуждается в обновленном видении и глубокой мотивации для активности позиции. Церковь стоит на пороге новой реформации, которая поможет ей вновь стать актуальной в своем служении миру. Церковь должна вспомнить о своем призвании, о своей миссии, тогда реформация будет не помехой или проблемой, но желанным обновлением. Поэтому задача современной миссии не ограничивается миссионерской практикой отдельных людей, но фокусируется на формировании миссионерского видения всей Церкви.
***
В самую трудную эпоху у миссии есть будущее. Оно связано с новым прочтением Евангелия в его актуальных формах, и с готовностью критически переосмыслить свое служение в его свете. Шаг в будущее потребует не только благодарности за прошлое, но и смелости расстаться с ним. Сегодня мы должны оглянуться назад и подытожить двадцать лет активной миссии в бывшем СССР, но уже завтра мы должны быть готовы поставить свое прошлое под вопрос, переосмыслить его, сделать следующий шаг, открыть новую страницу.