Тот самый «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» был принят Советом Народных Комиссаров РСФСР 23 января (5 февраля) 1918 года и до сих пор выполняется, словно советы остаются при власти, а народ под их сапогом.
Вот некоторые интересные пункты этого декрета. Положение первое: «Провозглашение светского характера советского государства — церковь отделяется от государства». Положение второе: «Запрет любого ограничения свободы совести, или установления каких бы то ни было преимуществ или привилегий на основании вероисповедной принадлежности граждан». Положение седьмое: «Школа как государственное образовательное учреждение отделяется от церкви — запрет преподавания религии. Граждане должны обучать и обучаться религии только частным образом».
Документ противоречивый – с одной стороны, утверждаются демократические принципы свободы, равных возможностей, невозможности привилегий; с другой стороны, запреты и санкции относятся только к Церкви и религии. Надо понимать, что свобода – это благое пожелание, добрая воля советской власти, разрешить которую было можно (для очковтирательства), но реализовать никогда и никак нельзя. Более того, свобода по-советски – это свобода от религии, для защиты такой свободы нужны ограничения свободы всяческих мракобесов и оголтелых церковников. Так это и понимали: полная свобода атеизма лишает свободы всех остальных – не только свободы, но и вполне осязаемых прав. Cогласно положений 9 и 10, все церковные и религиозные общества лишались своей собственности в пользу народа, и не могли получить права юридического лица.
Уже нет совнаркома и СССР (слава Богу!), но до сих пор школа остается сферой монопольного влияния государства (вот уж действительно: «спаси Господи!»).
Усмиряя несогласных, не допуская альтернативных подходов, не считаясь с мировоззренческим выборов студентов и их родителей, школа продолжает воспроизводить атеистическую матрицу сознания. Конвейер, запущенный совнаркомом, продолжает работать и штамповать homo soveticus. Постсоветское образование остается едва ли не последней цитаделью совка и атеизма.
Справедливости ради, стоит сказать, что не только советское прошлое, но и европейское будущее отводит (резервирует) для христиан место в резервациях, никак не в университетах.
Государственная монополия атеистического влияния сменяется монополией секуляризма и всеядной толерантности. Позволено все, кроме веры. Можно исповедовать что-угодно, но верить нельзя. В том смысле, что нельзя воспринимать свою веру серьезно, т.е. свидетельствовать о ней и предупреждать других об опасности иных религий.
Христиане призваны оспорить эти “естественные” монополии, показать противоестественность любых монополий, в том числе и христианских. В университете они могут присутствовать не как “церковь” (это разные социальные институты, призванные взаимодействовать, но не поглощать друг друга), а как обычные члены общества, студенты или преподаватели, отличающиеся не профессиональными качествами, но своим мировоззрением, этикой, духом.
Вызовы отделения церкви от государства (по-советски) или ограничения публичной активности верующих (по-европейски) следует принимать как призыв к творчеству: не стоит ссылаться на исторические заслуги и пытаться по праву старших снова занять авторитетное место в университетах (которые создавались и развивались именно христианами), не стоит требовать преференций в части идеологического содержания или философии образования. А вот что действительно нужно – быть готовым и способным выдержать конкуренцию в профессиональной среде, представить аргументы в защиту своей картины мира, наконец, проявить те самые христианские качества личности, которые всегда значили больше, чем логические доказательства. Быть человеком, быть хорошим студентом или преподателем, быть самокритичным и при этом убежденным, уважать различные подходы и при этом следовать своим принципам – это личное “мужество быть” в университете сегодня важнее и убедительнее, чем политические или клерикальные битвы за сферы влияния. Такой возможности лишить не в силах никакие декреты, ни советские (уже знаю), ни европейские (надеюсь).
Комментариев нет
Отправить комментарий