Николай Васильевич Рахуба (1927-2020)

 

По воспоминаниям сына, Сергея Н. Рахубы

***

«И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» (Откр. 14:13) 

 

*** 

Николай Васильевич Рахуба родился 20 апреля 1927 года в деревне Самойловичи Березовского района Брестской области Беларуси. 

Николай был первенцем в семье Ульяны и Василия Рахубы. 

Территория, на которой проживала семья, стала предметом споров между поляками и советской властью, но постепенно культура польской католической традиции была вытеснена идеологией советских коммунистов. Впрочем, несмотря на репрессии воинствующих безбожников, евангельские церкви были очень активны и быстро росли. Как впоследствии вспоминал Николай Васильевич, в то интересное время на проселочных дорогах и деревенских улицах Западной Беларуси часто пересекались две группы агитаторов, боровшихся за влияние над сердцами и умами людей – верховые комиссары советской власти и молодые евангелисты. Василий Васильевич Рахуба, отец тогда уже четырех детей, плотник с «золотыми руками», поверил обещаниям справедливости и равенства и присоединился к коммунистической партии. А многодетная мать Ульяна Михайловна избавилась от икон и присоединилась к растущей общине евангельских христиан. В школе дети пели пионерские песни, но вечером перед сном склонялись на колени и шептали с мамой молитву «Отче наш».

Николай с раннего детства проявлял трудолюбие, прилежание в учебе, способность к музыке, интерес к литературе. Он мечтал учиться дальше, но начавшаяся война нарушила все планы и принесла много горя. Красная Армия быстро отступала, и западные области Беларуси оказались под властью нацистской Германии. Сразу же начались карательные акции и чистки, направленные против коммунистов, но еще больше против евреев, которых в районе Березы-Картузской, Дрогичина и Кобрина тогда было немало. 

Случилось так, что старший сын Николай по поручению отца ушел в другое село и несколько дней отсутствовал. А отец, почувствовав опасность и спасаясь от карателей, увел семью в лес, где они «партизанили» до конца войны. 

У Николая судьба сложилась иначе. Вернувшись домой, он обнаружил, что семьи нет, зато его давно ждут представители гестапо и «некоторые односельчане», начавшие сотрудничать с новой властью.

Николаю пришлось разделись судьбу многих тысяч молодых людей, угнанных на работу в Германию. Тоскуя по семье и родному дому, он пытался бежать, но был пойман. На допросе он назвался Павлом Куликом и под этим вымышленным именем смог избежать сурового наказания за побег. 

Рассказывая детям и внукам о своей жизни на работах в Германии, Николай Васильевич всегда подчеркивал, что только непрестанные молитвы мамы помогли ему обрести личную веру, остаться в живых и вынести все трудности военного времени. 

Война и годы в плену оставили неизгладимый след в жизни Николая Васильевича и об этом периоде жизни он больше всего говорил до конца своих дней.  Но уже там, на чужбине Бог готовил будущего труженика для церкви в послевоенном СССР. 

Кроме нацистского трудового лагеря ему пришлось пройти еще и советское «чистилище», куда для «политической» проверки перед отправкой назад на родину помещали всех освобожденных. Но там же он встретил многих христиан, образовавших целую церковь. Там Николай встретил свою будущую жену Надежду Александровну Акимову и многих других друзей, которые позже стали известными служителями в международном евангельском движении. Среди них Иван Барчук, Иоанн Марк Галустянц, Иван Лисийчук, Олекса Гарбузюк, Иван Полищук, Анатолий Плюшко. В том же лагере-«чистилище» Николай начал играть на подаренной кем-то трофейной скрипке и стал записывать первые поэтические строчки.

Возвращаясь в родную деревню Самойловичи, в которой его давно уже перестали ждать, Николай нес в своем потертом походном мешке самые ценные для него вещи – записи своих первых стихов на обрывках немецких газет, Библию на польском языке, сборник церковных гимнов. А в другой руке он крепко держал чехол с той самой подаренной скрипкой, которая после долгих упражнений наконец запела, по-народному грустно и сердечно.   

Читая Библию, Николай особенно полюбил Псалом 120. Каждый день начинался чтением этого Псалма и молитвой. Псалмы вдохновляли на творчество. Вспоминая трудные годы войны и плена, Николай написал гимн «Недостоин я всех твоих милостей, Боже», который до сих пор поется в общинах бывшего СССР. 

Вернувшись из плена, Николай ревностно подвизался в служении проповеди в той самой общине евангельских христиан деревни Самойловичи, которую посещал вместе с мамой еще в детстве. 

Отец и меньшие братья, ставшие героями партизанского движения, относились к его вере с иронией. Бывший пленный Германии казался идейно неблагонадежным и серьезно рисковал оказаться в лагерях Сибири. Никто не знает, что было бы с Николаем, если бы его отец, герой партизанского движения и влиятельный член компартии, не уговорил «товарищей» заменить ссылку на службу в стройбате. Так после принудительного труда в нацистскому плену пришлось рабски потрудиться и на стройках коммунизма. 

Николай с детства имел навыки столярного дела, охотно помогал отцу, а затем приобрел специальность. В свободное от работы время он упражнялся в игре на скрипке, а также писал стихи на полях советских газет. Ему удалось даже организовать небольшой струнный оркестр из числа солдат. Самоучки играли на гитарах, мандолинах, цимбалах. 

В нагрудном кармане потертой гимнастерки Николай хранил заветный клочек бумаги с адресом самой красивой и доброй девушки, которую он встретил в лагере-«чистилище». Когда приблизилось окончание службы, он стал часто и подолгу смотреть на этот адрес, пока наконец не обрел решительность и не написал письмо далекой, но незабываемой девушке. После долгих переживаний уже прямо перед увольнением он получил от Нади Акимовой из украинского Донбасса хороший, обнадеживающий ответ.

Демобилизовавшись, Николай «заскочил домой к родителям», сменил солдатскую форму на широкие штаны и более удобную рубаху, закинул за плечо старый походный мешок с бережно завернутым мамой в газету куском сала и домашним белорусским хлебом, взял в свободную руку любимую скрипку и поспешил на железнодорожную станцию.

После долгих дней пути и многочисленных пересадок, Николай прибыл в небольшой шахтерский городок Брянка Ворошиловградской (позже Луганской) области Украинской ССР. По адресу, который так берег все эти годы, на окраине поселка под интересным названием Завадск (удивительно, что этот поселок смог даже после советской революции сохранить свое имя, полученное от предприимчивого немецкого меннонита, развивавшего здесь горнодобывающую промышленность) он обнаружил простую глинобитную хату. В маленьком домике его с нетерпением ждали.  

Простую свадьбу Николай и Надежда сыграли в кругу близких друзей из местной евангельской церкви и немногочисленных родственников. Они был довольным тем немногим, что у них было. У них была крыша над головой, а в сердце – вера в Бога, Который провел их дорогами тяжелых испытаний. Еще были мастеровые мозолистые руки Николая, которые приносили пропитание в новую семью, и в которых по вечерам, после тяжелой работы, «пела» песни хвалы Богу все та же неизменная скрипка… 

Помимо работы и большого хозяйства Николай посвящал все свои силы и время служению проповедью и музыкой в евангельской церкви г. Брянка (поселок Краснополье Глубокое). Позже был приглашен служить в церкви евангельских-христиан баптистов г. Кадиевка (ныне г. Стаханов), где был регентом хора и лидером подпольного молодежного кружка многие годы.     

У Николая и Надежды родились четверо детей: Валентина, Александр, Любовь и Сергей, которые, несмотря на антирелигиозные сталинские и хрущевские репрессии, воспитывались родителями в духе христианской веры и истины. Это был трудный период для евангельского движения в СССР, повсеместно переживающего преследования за веру, но Николай и Надежда продолжали верно и открыто служить Богу, являясь ярким примером твердой веры для своих подрастающих детей, церкви и всей округи. 

Помимо веры в Бога, Николай передал своим детям любовь к музыке, пению, чтению, поощрял в детях стремление к творчеству. Одаренный музыкант-самоучка, регент и поэт, Николай создал семейный оркестр и посещал с ним многие церкви Донбасса.

Он любил читать серьезную литературу и всегда жалел, что обстоятельства войны и послевоенной разрухи не позволили получить хорошее образование. У него был особый личный взгляд на происходящее в мире, на жизнь церкви и даже на бытовые ситуации, что часто находило творческое выражение в стихах. 

В 60-70-е годы его стихи получили известность за пределами Донбасса, распространяясь в рукописях через общины. Всего Николай написал более тысячи стихотворений и поэм. Слова таких известных гимнов как «Тихо и мирно в Божьем собрании», «Очень рано на рассвете», «Недостоин я всех Твоих милостей, Боже»; «Только в Иисусе только в Нем одном» стали памятными для многих поколений и остаются популярными доныне.

В 1972 г. Николай по приглашению церквей посетил с домашним оркестром город Запорожье. Повзрослевшие дети увидели здесь свою перспективу и после долгих семейных молитв и поиска воли Божьей, семья в 1974 году переехала в г. Запорожье, где была с радостью принята очень живой и гостеприимной церковью ЕХБ на Верхней-Хортице, пресвитером в которой тогда был Алексей Гаврилович Брынза. 

На новом месте нужно было все начинать с начала, строить дом, устраивать детей. Но при всем этом Николай активно включился в служение церкви, объединил местную христианскую молодежь, научил игре на струнных инструментах, создал оркестр домбристов, служил проповедью. 

Николай Васильевич и Надежда Александровна любили гостей и всегда были рады принимать в своем доме своих многочисленных друзей, друзей своих повзрослевших детей, а чуть позже внуков и правнуков. «Дом Рахубы» в Запорожье был своего рода центром или, как некоторые тогда говорили, «перекрестком христианского общения», где рождались новые идеи для служения. В этот дом тянулись люди, в этом доме всегда было много радости, молитв, музыки. По вечерам, когда летние сумерки опускались на поселок, был слышен уже слегка уставший звук все той же «поющей» скрипки.  

Жена Николая Васильевича, Надежда Александровна Рахуба, отошла в вечность довольно рано. Оставшись один, он сильно загрустил, часто переписывал старые стихи и рукописи, без необходимости ремонтировал свою старую спутницу – скрипку. Но в окружении дружной и быстро прирастающей внуками и правнуками семьи, он вскоре вернулся к своему самому любимому делу – посещениям сельских общин с проповедью, пением и игрой на скрипке.  

После начала войны на востоке Украины, вся большая семья Николая Васильевича приняла нелегкое решение об иммиграции в США, поселившись в известном «славянском» городе Сакраменто, где Николай Васильевич до последнего дня был окружен заботой родных и близких, и в мире отошел к своему Спасителю, Которого так любил, Которому играл и пел, Которому верно служил всю свою жизнь.