Христианское мировоззрение и психология

Современное христианство ищет целостности. Ищет науки, не отвергающей Бога. Ищет веры, не отвергающей науки.
Для многих «христиан традиции» психология стала враждебной наукой. Ее нельзя понять, исходя из «пещерного христианства»; но сама она позволяет понять многое, в том числе то, чего «наше христианство» боится и даже не пытается объяснить. Так психология становится конкурентом, который смело берется за темные вопросы душевно-духовной жизни, психо-физиологической связи, тайны личности и смысла жизни. В советское время такие дерзкие науки называли «продажными девками империализма», т.к. они предлагали свои соблазнительные методы, заметно превосходящие объяснительный потенциал научного атеизма и его производных теорий. Подобным образом сегодня институт церкви защищает свою монополию на духовные и мировоззренческий авторитет, очерняя конкурентов.
Можно многое сказать о недостатках и церкви-монополиста, и психологии-конкурента (который тоже часто стремится стать монополистом), разжигая их вражду. Но для созидания и взаимной пользы предпочтительней будет разговор о совместимости, интеграции, синтезе. Говорить нужно о синтезе особого рода – не всего со всем, а христианской мировоззренческой основы и научной методики, «духовности» и «техники». Наука здесь не противостоит и не опровергает, а скорее проясняет, подтверждает, конкретизирует то, что уже известно на уровне мировоззренческого априори.
Объясняя веру, наука не изменяет истине, объективности, нейтральности, не искажает факты, но пытается посмотреть на них глазами верующего. Одни и те же предметы одинаково добросовестно можно видеть с верой или с неверием, так что они дадут разные картины мира. Но та, в которой будет место Богу, объясняет гораздо больше, чем та, где Бога нет.
Вместо того, чтобы доказывать невозможность «науки без Бога», лучше обосновывать и демонстрировать большие возможности «науки с Богом». «Наука с Богом» настолько проще и лучше объясняет феномен человека, что есть все основания считать ее базовой, нормативной картиной мира.
Можно сколько угодно разоблачать «безбожную науку», но гораздо важнее показать совместимость чистой, объективной науки с основами христианского мировоззрения.
Совместимость основывается на том непреложном факте творения, который не отменяется никаким своеволием человека и самым радикальным изменением его природы. Человек сотворен, он взаимно определяется и поясняется в отношениях с Богом. С одной стороны, в человеке всегда остается образ Божий, след, часть от настоящего, оригинального, поэтому человек – символ, икона, книга Божья, содержащая истину о Боге в материальных, плотских измерениях, а особенно в душевно-духовных. Так что изучать человека надо внимательно и благоговейно, наука о человеке есть подступ к целостной богословской антропологии. Начиная с человека, можно познавать Бога.
С другой стороны, никто там много не скажется нам о человеке, как Бог. Мысль о Боге, теология поясняет науку о человеке, антропологию, психологию. Эти два начала поясняют друг друга, начинать можно и от человека, и от Бога, но в любом случае надо иметь ввиду присутствие второго начала, тайну их связи.
Совместимость христианского мировоззрения и психологии не исключает конфликты. Конфликты добавляют динамики и фактом своего постоянного присутствия напоминают о вечном несовпадении человека с самим собой, точнее с замыслом Божьим о нем.
Конфликтность определена выпадением человека из картины мира, как ее задумывал Бог. Человек пытался самоопределиться – определить себя вне связи с Богом. Грехопадение зафиксировало момент, в котором желание большего, стремление к зрелости и самостоятельности, знанию о себе и управлению тайной, перешло в зависимость от низших начал, утрату свободы, заземленность, забытие. С тех пор человек определяется посредством низших, материальных факторов, безуспешно пытаясь понять себя через «принцип естественного отбора», «стремление к власти» или «способ существования белковых тел».
Психология, в которой нет места Богу, «научным образом» повторяет скитания падшего человека – пытается объяснить высшее, сверхприродное в человеке посредством законов низшего, естественно-природного, или даже гипер-природного (доведенного до обостренной животности) порядка.
В «психологии без Бога» человек – вещь, всего лишь «Я». Психология в собственной перспективе никуда не ведет, поясняет себя собой же.
Психология в теологической перспективе добавляет к человеческому в человеке то, что делает человека человеком, но не рождается внутри.
Бенедикт XVI часто повторяет, что вера – это событие, дойти до тайны изнутри себя же невозможно. Вера, как и цельное знание, приходит извне. Это то, что приключается, происходит. Нельзя высидеть, придумать, докопаться. Здесь мистерия события, встречи, Бого-человеческих отношений. Понтифик-теолог не сказал нового, лишь выразил своими словами то, о чем весь прошлый век говорили философы в рамках «другологии», феноменологии общения. Здесь пример конгениальности, когерентности, совместимости.
Человек – не вещь. Он не объект, а участник и даже наблюдатель. Его характеризуют отношения и общение. Законы внутреннего мира, законы души, не объясняются своими основаниями. Тайна личности проясняется в общении с Творцом и Дальним Собеседником.
Индивидуация, психологизация, редукция человека как целостности таит свои опасности, растворяет его в стихиях эротических, бессознательных, танатических настолько, что лицо становится неразличимым, а после исчезает и вовсе, как орган без надобности. Нельзя упускать из вида онтологический, социальный, этический и рационально-когнитивный планы личности. Человек – нечто большее, чем «Я». Истина о человеке открывается по ту сторону индивидуализма и коллективизма, психологизма и социологизаторства.
Психология начинает с индивидуальной души, но на этом не останавливается. Человек не одинок, он окликнут, позван, приглашен. Единичный человек мало что найдет в себе, гораздо больше скажут социальные и метафизические связи, поясняющие его место в картине Целого.
Обращенность к «человеку целостному» объединяет гуманистически настроенную науку и теологию. Нет ничего более интересного для человека, чем он сам. Но и нет ничего более трагичного, чем «научная» фрагментация человеческого образа, его внутренняя разорванность или внешняя зависимость. Без антропологии в теологической перспективе, без идеи цельного, аутентичного, узнаваемого «образа Божьего», человек разбирается, растаскивается отдельными научными дисциплинами в пределы их компетенции. После раздельного анализа собрать обратно человека не могут, так как для «сборки» нужно иметь изначальное представление о целостном образе, общем виде, картине мира.
Та же академическая психология работает иначе, как только допускается существование Бога и личностная связь человека с Ним. Нет специфически христианской науки, как нет специфично христианского разума. В одном и том же инструментарии все меняет презумпция Бога, Его присутствие/отсутствие. Есть «наука присутствия» и есть «наука отсутствия», в последнем случае вместо центра зияет метафизический провал, который ничем не заполнить, вокруг пустоты все разрушается и исчезает.
Наука и разум как ее орган могут реализовать свой объяснительный потенциал лишь в свете идеи Бога, Его присутствия в мире и связи с человеком. С опором на идею Бога наука достигает максимума своей компетенции. Присутствие Бога активирует научный разум.
«Бог есть», эта презумпция не унижает потуги человеческой науки; наоборот, придает ей перспективу. В соотнесении с христианским мировоззрением психология не уничтожается, вера науку не разрушает, а строит – обосновывает, углубляет, возвышает, соединяет. С идеей Бога психология становится собой, дополняется самым важным, обретает смысловой центр, основной объяснительный принцип, метафизическую основу.
Для современной науки присутствие Бога (или следы Его присутствия) в мире вызывает споров не меньше, чем ранее, но объясняет все больше. В будущем конфликты веры и науки не исчезнут, но совместимость станет очевиднее. Вопросительный потенциал науки будет возрастать, но присутствие Бога позволит состояться диалогу, будем с Кем спорить, и о Ком говорить друг с другом.
В конце концов, личностная тематизация дискуссий о человеке возможна лишь из глубинной интуиции Личности, личностной персоосновы мира. Личностная перспектива психологии, как и науки в целом, возможна в диалоге с личностно ориентированной теологией.
Совместимость личности и Личности, науки и человеке и науки о Боге – очевидная и тайная, непрозрачная и неустранимая основа основ бытия. На ней стоим.

www.religion.in.ua