Интервью “Христианскому мегаполису”, 8 апреля 2014 г.
События и в самом деле развивались стремительно. Много было неожиданностей, хотя это не значит, что за всеми этими событиями не было какого-то плана или направляющей воли. Началось все с демарша: правительство Украины накануне вильнюсского саммита заявило о том, что приостанавливает подписание соглашения об ассоциации с Европейским союзом. Это было волевым, даже волюнтаристским решением В.Януковича и его команды, перечеркнувшим все задекларированное и сделанное ранее. Если раньше была надежда, что криминальный режим ради интересов своего бизнеса будет адаптироваться под требования ЕС и интегрироваться в цивилизованное пространство, а тем самым откроются возможности и для простых людей жить и работать в Европе, то после разворота от Европы к Евразии “свет в конце туннеля” исчез. Народ был готов к трудностям ради надежды. Когда надежда исчезла, средний класс, студенты, журналисты вышли Европейскую площадь и начали Евромайдан.
После разгона студентов 30 ноября 2013 года народ выступил уже не за ассоциацию с ЕС, а против насилия со стороны власти. А дальше пошло по нарастающей – предательский штурм Майдана силовиками, диктаторские законы от 16 января 2014 года, противостояние на улице Грушевского и полномасштабная кровопролитная война. Как оказалось, даже силовики не были готовы поддерживать курс на силовое подавление протестов, поэтому режиму не на кого было опереться. Когда начала разваливаться пропрезидентская коалиция в парламенте, когда счет жертв пошел на сотни, а народ все стоял, нервы у В.Януковича сдали.
Теперь понятно, что все случившееся было частью плана президента России В.Путина по дестабилизации страны и установлению полного контроля над ней. Что не сработало? Украинцы оказались сильными и солидарными, для чекистов это не понятно: почему они стоят, почему не бегут, почему не боятся? Также оказался слабым режим Януковича. Он, при всем желании, не мог действовать более жестко, негодяев и палачей оказалось не так много. Ну и еще один фактор, сплотивший народ и давший ему силы – позиция церквей, которые молились и стояли до конца вместе с народом.
События в Киеве развивались довольно стремительно. От Евромайдана все пришло к Майдану, затем начались столкновения с Беркутом. Вы были в гуще событий. Каким было влияние христиан на Майдане. Почему принцип ненасильственных протестов был отвергнут? Что привело к радикализации протестов?
Христиане на Майдане были свидетелями о Боге, Его силе и любви, милости и доброте. Если бы они не возвысили авторитет Христа, то люди ориентировались бы на авторитет Т.Шевченко и С.Бандеры, проповедников «зла против зла». Христиане были вместе с людьми, но служили своему народу и как защитники, и как миротворцы. Я уверен: если бы не активное участие христиан, протест быстро превратился бы в бессмысленный и беспощадный бунт.
Принцип ненасильственных протестов действовал до тех пор, пока не было угрозы жизни людей. Когда начали стрелять на поражение, избивать и добивать людей, протестанты стали защищаться. Это естественная реакция людей. Я не оправдываю случаи, когда радикалы провоцировали силовиков и нападали на них. К сожалению, были и такие горячие головы. Но я оправдываю сопротивление, которое оказывалось при нападении силовиков на мирных и беззащитных людей. Это моя четкая внутренняя убежденность: нельзя нападать, но нельзя не защищать стоящих за тобой.
Как Вы понимаете термин “национализм”? Можно ли говорить о “здоровом национализме”? Что значит по вашему “быть украинцем”?
Национализм – это любовь к своему народу, нацизм – ненависть ко всем другим. Здоровый национализм сосредоточен на позитиве – на труде для блага своей страны. Нездоровый национализм скатывается к нацизму и фокусируется на негативе – на поиске врагов и борьбе с ними.
Чтобы быть украинцем, не обязательно иметь украинскую кровь и не обязательно говорить на украинском языке. Достаточно осознавать, что эта земля и этот народ – твои, что Бог поселил тебя сюда не случайно, что ты несешь ответственность за мир и процветание людей. Я не устаю повторять тем, кто обвиняет украинцев в экстремизме: на Майдане было от 30 до 50 процентов русскоговорящих, и никто из этого не делал проблемы. Солидарность в труде в мирное время и в беде во время лихое – вот маркер единства. То есть, сегодня “украинство” – не этническое, а социально-политическое понятие. Украинцы – это этнические русские, крымские татары, евреи, греки и все те, кто может сказать: это моя страна, это мой народ, я уважаю и люблю их историю, я осознаю себя их частью и готов служить их общему благу.
Как Вы думаете, понимает ли Запад, что произошло в Украине? У меня сложилось впечатление, что понимание довольно поверхностное. Обращаясь к аудитории на Западе, поделитесь, что люди там должны знать о ситуации в Украине?
На Западе люди с трудом понимают, почему нужно идти на противостояние и жертвы, чтобы отстоять то, что черным по белому написано в Конституции. Часто западные люди проявляются удивительную наивность: почему бы просто не дождаться очередных выборов, почему бы не подать в суд, почему не написать заявление в милицию? Беда в том, что у нас в стране давно были попраны все законы и надежды на естественную смену власти и возвращение в правовое поле уже не было. Запад должен понимать, что постсоветское пространство – серая зона, где народ (по Конституции – «источник власти») изначально был отчужден от власти; где правит право силы, а не сила права; где живут по “законам джунглей”. Поэтому здесь мы видим «реальную политику» грубой силы и обмана. Это мир с демократической витриной и джунглями внутри.
Who is Mr. Turchinov? (Кто такой Александр Турчинов, спикер Верховной Рады?) Кто-то говорит, что он пастор баптистской церкви в Киеве, кто-то – что он и не является христианином вовсе. Какова его роль в этот нелегкий для Украины период?
Александр Турчинов – прихожанин баптистской церкви, где он время от времени проповедует, но не является пастором и не несет другого ответственного служения. Это естественно, учитывая его занятость в политике. Я не идеализирую его, но вижу определенную искренность в его вере. От своей связи с протестантами он ничего не выиграл, нажил лишь проблемы и обвинения в сектантстве. В это страшное время ему выпала важная роль антикризисного государственного менеджера, от действий которого зависит судьба 46-миллионного народа. Иногда мне кажется, что он недостаточно решителен, но я при этом понимаю цену возможных ошибок и необходимость выдержки в экстремальной ситуации. Пока я вижу, что он на своем месте и хорошо справляется со своими обязанностями.
Удивляет ли Вас реакция многих россиян на произошедшее вокруг Крыма? Как насчет реакции верующих? Насколько сильно влияние пропаганды на сознание обывателя в России?
Реакция россиян не просто удивляет, а шокирует. При доступе к альтернативным источниками информации, они выбирают то, что подогревает примитивные чувства национальной исключительности, имперского величия, ложного мессианства, ксенофобии, антизападничества. Государственная пропаганда оказалась очень эффективной, но это не объясняет масштабов слепоты и зомбирования. Я подозреваю, что в русской крови уже был некий вирус, предрасположенность к “национальной болезни”. Это страшные вещи: речь идет о действии национальных бесов, об уязвимости к антихристовым провокациям. Если от Калининграда до Владивостока рукоплещут президенту-агрессору, если церкви это благословляют, если интеллектуалы оправдывают – это больше чем результат пропаганды, это, так сказать, национальная одержимость.
Организация Peter Deyneka Russian Ministries ( в СНГ – “Духовное возрождение”) выступила с заявлением, осуждающим агрессию России. Как Вы думаете, должны ли местные церкви и церковные объединения ясно выразить свою позицию по данному вопросу или им лучше оставаться вне политики?
Если церкви не осуждают войну, значит они ее поддерживают. Аполитичность – это позиция страуса, а не человека. Человеку всегда предстоит выбор – или помогать жертве, или соучаствовать в преступлении.
Каким образом произошедшее вокруг Крыма повлияет на взаимоотношения христиан России и Украины? Почему потерпела неудачу идея организации встречи лидеров евангельских христиан двух стран? В чем, по вашему мнению, истинные причины отсутствия диалога?
Диалог невозможен, потому что российские церковные лидеры видят в украинцах бунтовщиков против власти, отказывают в легитимности действующему руководству страны, говорят о коварных планах Запада и т.д. Иными словами, российские церкви разделяют позицию Кремля и хотят встречи, чтобы эту позицию донести. Поэтому они вызывают на встречу украинских церковных лидеров как вызывают провинившихся для выговора. Понятно, что это никакой не диалог. Украинские лидеры уже заняли свою позицию вместе с украинским народом, и вряд ли они изменят ей ради сомнительных дипломатических успехов.
Что означают события на Украине для евангельский церкви. Как Вы думаете, произойдут ли фундаментальные перемены в понимании христиан в Украине, что такое церковь и какова ее роль в жизни страны? Каким Вы видите будущее украинского евангельского христианства?
После Майдана началась новая эпоха для церкви. Мы открыли простые истины: без солидарности с народом не будет открытости к благовестию. Церковь в Украине и украинская церковь – не совсем одно и то же. Мы учимся служить людям в их действительных нуждах и тем самым учимся быть собой, быть верными своему настоящему призванию. Вот один пример. Пасторы евангельских церквей посетили военные части на границе с Крымом и предложили им рассказать о Боге. Солдаты ответили, что очень заняты: нужно готовить позиции, окапываться в голой степи. Пасторы взяли лопаты в руки и работали вместе несколько дней. После этого офицеры сказали: «Мы видим, что вы наши, что любите своей народ и действительно переживаете за нас. Поставьте вот здесь молитвенную палатку, мы будем молиться вместе с вами». Я был в том месте и молился вместе с протестантами, православными, католиками и вооруженными солдатами. Это чудо наших дней. Чудо солидарности, открытости. А еще чудо мира – мы молились не о том, чтобы украинское оружие разило врага, а о том, чтобы его не пришлось использовать.
Будущее украинского евангельского христианства связано с пониманием верующими своей ответственности за народ, страну, эпоху. Почему мы здесь живем? Чем мы можем послужить своему народу? Как церковь может преобразить общество? «Быть в любви у всего народа» (Деян.2:47) – этот пример апостольской церкви может быть для нас хорошим ориентиром. Тогда можно выстроить достойные отношения с россиянами. Мы выбрали лояльность народу, россияне выбрали лояльности власти. Если они увидят сильную церковь в Украине, пользующуюся любовью и авторитетом среди народа, они будут приезжать к нам, дружить, учиться. Сам Бог будет радоваться такой церкви.
Комментариев нет
Отправить комментарий