Христианство стало глобальным, и это
требует нового взгляда на его историю, требует предельно широкой рамки, в
которую можно вписать истории разных регионов, традиций, церквей и миссий.
Вписать так, чтобы увидеть их частью большего, сблизить, примирить. Но также
заметить и подчеркнуть их особость, значение и роль для других и всех.
Столь масштабное и фундаментальное
переосмысление исторических и географических глобальных связей требует тесного
взаимодействия миссиологов и историков христианской миссии, и даже больше –
совмещения исторических и миссиологических компетенций в работе одного и того
же исследователя, миссиологической (ре)фокусировки в реконструкции церковной и
всемирной истории.
Это редкое, но крайне желательное
сочетание, явно присутствует в трудах Марка Нолла и Вальтера Заватски. Первый
ставит общий вопрос о новой истории христианства в свете глобализации, второй
конкретизирует и разворачивает эту тему применительно к историям «первого»,
«второго» и «третьего» миров, к возможной конвергенции между ними.
Особенное внимание Марка Нолла связано с
глобальной ролью американского протестантизма по отношению к «третьему миру».
Интерес Вальтера Заватски сосредоточен на «втором мире», до сих пор остающемся
«белым пятном» на карте глобального христианства. Оба начинают с отказа от
триумфалистского вестернизированного взгляда на историю и предлагают свои
поправки, делая видение истории не только глобальным по охвату, но и
максимально инклюзивным по содержанию, полифоничным по звучанию, справедливым
по представительству.
Это не столько ревизионизм, сколько
дополнение и расширение прежних версий истории. Как уверяет Нолл, «Старые
истории христианства остаются незаменимыми… Проблема не в том, что ранние
версии совершенно ошибочны или намеренно вводят в заблуждение. Проблема скорее
в том, что они полагают ядром христианского нарратива события, персоналии,
организации, деньги и культурные ожидания Европы и Северной Америки, оставляя
другие регионам роль периферии» [1, 9].
Речь идет не только об истории, но об истории нашей, т.е. о нашем
месте и нашей роли в этой истории. «Масштаб и темп перемен требуют большего,
чем переориентации в истории. Требуется также переоценка того самопонимания
американских и европейских верующих, которое соответствовало прежнему взгляду
на историю» [1, 23].
Сегодня баланс миссионерской активности
явно смещен. Пользоваться понятиями «страны-отправителя» (sending country) и
«страны-получателя» (receiving country) больше нельзя. О миссии больше нельзя
говорить как раньше: «The best from the West to the rest». Ресурсы распределены
неравномерно и это делает все регионы взаимозависимыми, без единого центра. «Эта
картина показывает, что некоторые ресурсы продолжают поступать преимущественно
от Запада в остальные части мира – в обозримом будущем это касается денег,
формального образования и экспертных знаний в распоряжении возможностями и
кризисами глобализации. Но также мы видим, как другие ресурсы движутся в
обратном направлении – возможно, это опытное переживание Божьего мира в
отсутствие денег; уроки того, как можно любить представителей других религий,
не соглашаясь с их взглядами; напоминание о том, что мы живем вблизи
смертельных опасностей; практические примеры преодоления исторических
противостояний в силе Духа Святого» [1, 198]. В конечном счете, «Быть частью
глобального Телa Христа, осмысляя глубину его реальности, означает отказаться
от двух заблуждений – от западной патерналистской благожелательности, в основе
которой лежит привычка думать, будто пока американцы не сделают, это не будет
сделано никем другим; и от западного империализма, позволяющего думать, что все
зло мира будет повержено к ногам американских миссий» [1, 198].
Марк Нолл начинает с общего описания
структурных изменений в мире и мировом христианстве, а завершает рекомендациями
относительно того, как привести христианское понимание себя и своей миссии в
соответствие с происходящими переменами. В конце концов, он призывает к
смирению быть частью и полноценному партнерству ради глобального христианства и
его глобального влияния.
Вальтер Заватски добавляет к этому
реалистичному и прагматичному пониманию глобальной взаимосвязи более глубокое и
содержательное измерение. Безусловно, в рамках глобального видения истории
христианство разных регионов и традиций может служить друг другу и вместе
служить миру более эффективно. Но здравым смыслом, прагматизмом, эффективностью
все не исчерпывается. Нужно глобально мыслить и учить, глобально верить.
Заватски ссылается на практику вселенских соборов, решения которых признавались
именно потому, что они представляли все регионы церкви, учитывали все
меняющиеся контексты и политические условия [2, 39]. За века христианской
истории, ее делений и конфликтов,
общность была утрачена, что привело к деформациям в вероучении, церковной
практике и миссии. Мир уже стал глобальным, церковь – пока еще нет.
Именно активная миссия дала новый шанс глобальному
взаимодействию разделенной церкви. Заватски подчеркивает, что «Современное
экуменическое движение было бы немыслимым без трансформирующего влияния
современного миссионерского движения» [2, 40]. При этом справедливо указывает
на последующее рассогласование глобальных миссионерских планов и практического
экуменизма. Так или иначе, сегодня становится аксиомой, что «глобальная
история» (global history) непременно должна быть «экуменической историей» (ecumenical
history) [2, 41].
Это значит, что нужно открыть, учесть,
признать, вместить разные христианские церковные традиции и миссионерские
подходы. Поэтому в рамках единой глобальной истории Заватски призывает видеть
целое множество новых глобальных историй
(The New Global Christian Histories). Особая его боль связана с нехваткой знаний, с пустотой, зияющей на
месте, отведенном историям «второго
мира»: «В новых историях поражает поверхностное отношение к восточной половине
Европы, европейской и азиатской России» [2, 45].
Открыв для себя эту часть мира, западные
христиане мало интересовались ее наследием, скорее она виделась пустым
невозделанным миссионерским полем. «Среди бурного миссионерского потока очень
мало внимания уделяли местным верующим – выжившим в ГУЛАГе, научившимся жить в
советской культуре и нашедшим способы адаптироваться в новых контекстах
бедности» [2, 47]. Даже если эти истории были интересны, западные миссиологи
сетовали, что они не знают, кто сохранил их и мог бы их поведать.
«Кому миллионы мучеников смогут рассказать
свою историю?», - задает риторический вопрос Заватски, и оставляет нас с ним.
Глобальная история учит нас не только
партнерству с другими регионами и традициями, но также уважительному,
благодарному и благоговейному принятию каждого другого в его инаковости. Без
экуменической основы глобальная история просто-напросто невозможна.
Примечания
1.
Noll Mark. The new shape of world Christianity. Downers
Grove: IVP Academics, 2009.
2.
Savatsky Walter. What if the three worlds pf Christian history
converged? // Evangelical, Ecumenical and Anabaptist Missiologies in
Conversation. – Maryknoll: Orbis Books, 2006. P. 38-48.
Комментариев нет
Отправить комментарий