-->
no
Технологии Blogger.

Сообщить о нарушении

Поиск по этому блогу

Недавние Посты

5/recent posts

Случайные посты

3/random posts
no

Недавние Посты

5/recent posts

Последние коментарии:

5/recent comments

Последние коментарии:

5/recent comments

Страницы

Oб основаниях рациональной аргументации в современных философско-религиозных дискуссиях

Комментариев нет


Вопрос об основаниях рациональной аргументации
в современных философско-религиозных дискуссиях:
версии этической, онтологической и сакралогической тематизации

Религия в свете рациональности продолжает открываться для себя (для религиозного сознания) и других (инорелигиозного, секулярного и постсекулярного сознания) новыми гранями и уровнями, сохраняя при этом избыточность и непрозрачность для требовательной и самоуверенной рациональности. Я намерен предложить три философско-религиозных тезиса - об этическом, онтологическом и сакральном, - на мой взгляд, вполне эвристичных для тех форматов современных философско-религиозных дискуссий, которые в сближающем отношении к религии удерживают рациональные точки опоры и полагают тем самым религию и рациональность взаимообусловленными и принадлежащими некоей изначальной целостности.
Этическая тематизация
Основные вызовы религии, исходящие от господствующих ныне типов рациональности, содержат в себе скрытые этические претензии. Этот мой первый тезис выражает известную для религиозного сознания очевидность, что в основе положительного или отрицательного отношения к религии лежит не только и не столько рациональная аргументация, но в первую очередь фундаментальный этический выбор.
Если принять этот тезис, то становится понятным, почему простые очевидности, или все новые, более тонкие доводы в пользу бытия Бога не делают соглашающихся с ними людей «верующими» или хотя бы «религиозными». Интеллектуальная сила уже верующих может вызывать уважение, но не превращает еще неверующих в верующих. Также становится понятным, почему интеллектуальная слабость, безосновность, подозрительная усложненность, нарочитая «научность», демонстрируемые «новыми атеистами», вызывают восторг и увлекают за собой студенческие аудитории и интеллигентские сообщества.
Оказывается, настоящая сила «новых атеистов» – в их дерзновенной этической (оп)позиции, протестной антропологии, методологическом (а)теизме. Так, называя Бога «иллюзией» или «не-любовью»,  Ричард Докинс и Кристофер Хитченз выражают свою этическую позицию, свой категорический императив, свое волевое «нет» Богу. Роль рациональной аргументации здесь вспомогательная. Ассиметрично этому, оказывается, что основная слабость современных христианских апологетов связана не с «доказательствами бытия Бога» (они еще надолго останутся опорными тезисами даже в постсовременных дискуссиях), а в непривлекательности фундаментальной этической позиции, казалось бы надежно прикрытой привлекательными аргументами.
Иными словами, рациональность против религии, проповедуемая сегодня «новыми атеистами», оказывается пафосной и презумпционистской этической позицией. Здесь слишком много этики и (а)теологии, и слишком очевидны слабости, повторы, перепевы в части рациональной аргументации. Напротив, в позиции христианских апологетов на удивление много простого, уже стареющего рационализма классического типа, которым отчаянно пытаются прикрыть внутреннюю слабость этической и теологической части.
Обе стороны выбрали свой тип связи религиозной или же (а)религиозной этики и рациональности, но не потрудились объяснить характер этой связи, как одно переходит в другое, как человеческое «да» или «нет» в пользу Бога влияет на тип рациональности, или же как рациональность порождает определенные решения этико-теологического порядка. Та сторона, которая сумеет показать целостность этико-рациональной позиции, убедительность и привлекательность образа жизни и мысли, а не только схоластической аргументации, получит большее признание в аудитории, где ищут не только знания или веры, но и новой этики, новой антропологии. Дать искомое может либо религия, вмещающая рациональность, либо рациональность, ставшая (а)религией. Впрочем, ситуация постсекулярности проблематизирует эту оппозицию.
Онтологическая тематизация
Второй тезис касается собственно рациональной части дискуссий о Боге и констатирует новую актуальность онтологического аргумента в его современных модификациях. Я утверждаю, что космологический аргумент теряет свою убедительность, онтологический же ее приобретает. То, что мы видим вокруг, все больше напоминает о деформирующей деятельности человека, и все меньше о первоначальном замысле Творца. То, что есть, вызывает протест большинства и лишь устами немногих созерцателей или умудренных спорщиков может быть названо «лучшим из миров». Космология может быть лишь началом дискуссии, в которой от сущего переходят к должному, задаются вопросом о той модели мира, где есть место «совершенному Существу»; модели, возможность которой требуется рациональностью, а необходимость – верою. Следов Бога становится все меньше, а человеческий разум становится все более искушенным, чтобы легко согласиться с авторами Библии, что «небеса проповедуют славу Божью, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс. 18:2).
Очевидно, что необходимо не столько идти на поводу у капризного и себецентричного разума, но также задаться вопросом о его переустройстве, обосновании, онтологической подчиненности, которые задаются так называемым онтологическим аргументом.
Так что наиболее интересные дискуссии о религии и рациональности я предвижу там, где обе стороны будут ставить под вопрос сам разум, основания, структуру, культуру рациональности, а не только отвечать на односторонние требования «предъявить» доказательства бытия Бога, и затем бесконечно пояснять, оправдываться, защищаться перед лицом «объективных законов науки».
Посмотреть в основания рациональности, проникнуть на тот уровень, где принимаются фундаментальные решения, постулируется «да» или «нет» в пользу бытия Бога – это гораздо интереснее наблюдаемых ныне дискуссий между «апологетами» и «атеистами», каждый из которых боится выйти за свой уровень, покинуть свою территорию.
Сакрологическая тематизация как синтетическая форма этического и онтологического
Третий мой тезис возвращает сакральное в философско-религиозный дискурс: сакральное возвращается как форма цельного, единого. Cобственно религиозной формой первоначального, основного, исходного, примитивного, может считаться сакральное.  Оно же является и пра-формой, началом этического. В сакральном этическое и онтологическое совпадают.
Аргумент от сакрального как единого и начального момента культурного и социального самопонимания человека представляется эвристичным в дискуссиях о началах, основах человеческого в человеке.
Современный человек далек от примитивности, далек от начала истории и своих корней. Назвать современного человека примитивным – значит оскорбить его, вывести за границы цивилизации в пространство доисторического, первозданного мира. Отношение к примитивному показывает факт прогресса и его цену. Человек создал свой мир, вторую природу, но утратил изначальную простоту, естественность отношений с жизнью, особенно с ее сакральными измерениями. Примитивный человек более близок к началу.  Primitivus - и  простой, и первый, самый ранний. Простой – значит более естественный, правдивый, безыскусный. Первый – значит еще не испорченный, не переделанный, не искаженный.
Примитивный человек видел, чувствовал, переживал, понимал сакральность мира как естественность, данность. Не-примитивный, цивилизованный человек смотрит на мир с недоверием, он заражен подозрительностью и упрямой установкой на неприятие, отторжение сакрального.
Простым и в этом смысле естественным выглядит представление о священном, которое есть, присутствует рядом с мирским. Сложным и неестественным представляется взгляд на мир как светский, лишенный сакральности. В последнем случае разум человека делает более сложную операцию с образом мира, лишает его того, что до сознательного усилия десакрализации было само собой разумеющимся.
В христианской теологии и философии религии сложилось особое понимание простоты как свидетельства истинности и подлинности (на этом держится онтология Ансельма, по этому принципу работает «бритва Оккама», так выстраивается апологетика Суинберна).  Идея о существовании Бога является более простой, чем мысль о Его возможном отсутствии (если следовать в русле логики «простоты», сама мысль о невозможности существования Бога окажется невозможной).
В первом случае мысль движется позитивным путем, принимая очевидность существования Бога на основании других очевидностей – гармонического устройства мира, «тонкой настройки» вселенной под человека, соразмерности физических и нравственных законов. Во втором случае человеческий разум начинает с не-очевидности, которую упорно выбирает как основание для собственного проекта мирского как де-сакрализации, т.е. отрицания того сакрального, что уже было предложено как очевидность и естественность, того изначального, что уже было.
В первом больше простой, изначальной, и в этом смысле примитивной веры, живого благоговения, детского доверия. Во втором случае больше философии. Не случайно Мирча Элиаде начинает свои рассуждения о «священном и мирском» с отсылки к Рудольфу Отто, который «прочитал Лютера и понял, что означает для верующего «живой Бог». Это не Бог философов и не Бог Эразма, это не какая-то идея, абстрактное понятие, простая моральная аллегория, это — страшная мощь» (Элиаде М. Священное и мирское / Пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К. Гарбовского. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - С. 15-17).
Сакральное встречает нас посреди жизни, оно присутствует в жизни как ее основа, глубина и смысл. Оно присутствует до философского отношения к жизни и сохраняется внутри пафоса философского отрицания.
Отсюда формулируется необходимость такого философско-религиозного отношения к сакральному, которое не отказываясь от наработанной культуры критического мышления, вернуло бы это самое мышление к его же началам, к началам простым, первым, очевидным.
Надлежит осмыслить сакральное не как помеху современному мышлению, а как его изначальное условие, «точку опоры» для человека, стремящегося к «самостоянью». Тогда развитие культуры и цивилизации будет строиться не на отрицании сакрального как «примитивного» (первобытно-отсталого мышления «наивного дикаря», «религиозного человека»), но на принятии примитивного (изначального, простого, естественного) как сакрального.
Если угодно, сакральное – это самое необходимое, самое простое, примитивное (!) условие мышления, культуры, цивилизации. Забвение же сакрального угрожает антропологической катастрофой, забвением начал, забвением себя.
Таким образом, в качестве ответа на вопрос об основаниях рациональной аргументации в философско-религиозных дискуссиях могут быть предложены нетривиальные версии этической и онтологической тематизации, а также синтез этих тезисов в виде аргумента от сакрального. Все эти варианты апеллируют не столько к очевидностям рационального, сколько к его основаниям, к возможности и необходимости первоначал, в которых рациональное встроено как часть, составляя с этическим и онтологическим некую сакральную целостность.


Комментариев нет

Отправить комментарий

no