Deus Caritas Est

Своей первой энцикликой Deus Caritas Est Бенедикт XVI напомнил о самом важном определении Бога - посредством любви. В энциклике Caritas in Veritate он развил свои богословские тезисы применительно к современным социальным проблемам. Примечательно, что после двадцати веков христианство возвращается к своим азам, вспоминает о своей сути. В этом сходятся католическая, православная, протестантская теологии. Об этом же несколько авторских тезисов

«Бог есть любовь, и
пребывающий в любви пребывает
в Боге, и Бог в нем» (1 Иоан. 4:16).

Христианство начинается с Евангелия, с рассказов о любви Бога к людям. Распятый Бог добровольно страдает из-за Своей проявленной любви, непринятой и осужденной религиозными лидерами и переменчивой толпой. Гонимые последователи Христа не могли повлиять на враждебный мир ничем иным, кроме той же любви, провозглашая не воинственную, а Радостную Весть. Но уже спустя три столетия христианство становится сильным и при своей силе начинает стесняться «слабого» и любящего Бога. И сегодня «богословие креста» заменяется «богословием славы», личные отношения – догмой, а весть о любви – конфессиональной истиной.
В то же время мир, знающий так много, не знает главного – любви. При всех познаниях «человек разумный» гибнет от ненависти или отсутствия любви, при всей своей правильности гниет от равнодушия. И при этом ищет любви, и ее же боится. Боится, потому что с ней приходит конец эгоизму, самоуверенности, индивидуальному комфорту.
Бог, открываясь как Любовь, спасает человека из его скорлупы одиночества, сокрушает «твердые» системы, представления, обычаи. Я рискую обидеть профессиональных богословов, но как по мне, почти все их идеи, принципы и методы можно найти в философии, в человеческой мудрости или поэтических интуициях. Даже учение о любви можно найти. Учение есть, Личности нет. Сама Любовь, явленная в Воплощенном, Распятом и Воскресшем, - остается для людей невозможностью.
Но при этой невозможности происходит явление: «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него» (1Иоан.4:9). Явление показывает невозможное, вместо того, чтобы говорить или писать о нем.
В своей книге «Достойна веры лишь любовь» Ханс Урс фон Бальтазар утверждает, что «критерием истинности христианской вести не может быть ни религиозная философия, ни экзистенция» (Бальтазар Х. Достойна веры лишь любовь. - М.: Истина и жизнь, 1997. - С. 39.), т.е. Бог и учение о нем несоотносимы с человеческим опытом, организованным вокруг «я» или «своих» знаниевых систем, поэтому «Любящие больше других знают о Боге, им и должна принадлежать теология» (Там же. - С. 6). И еще: «Основным словом Логоса является именно Божественная любовь» (Там же. – С. 43.).
Среди многочисленных именований Бога, Его атрибутов и определений любовь занимает первое место. Любовь царствует совместно с верой и надеждой, но, по словам апостола, «любовь из них больше» (1 Кор. 13:13). А это значит, что Радостная Весть не сводится к «христианской вере» или робкой надежде. Любовь поясняет и дополняет, наделяет смыслом буквы учения, оживляет принципы, придает духовной жизни личностный характер.
Христианство именуется религией любви, в то время как другие религии настроены на войну, принуждение, покорность. Но и в христианстве против любви грешили так часто, что с определением христианства как «религии любви» не так легко согласиться.
Любовь для религиозных деятелей представляется делом малоприбыльным и малоинтересным. Скандалы, насилие, катастрофы, с одной стороны; с другой, самореализация, лидерство, успех – эти темы куда более популярны.
Иногда о любви больше знают поэты, чем проповедники, богословы, церковные иерархи. И уж точно больше знают матери, особенно такие, как мать Тереза. Любовь там, где жизнь, а не там, где холодная, рассудочная «правильность». Тот, кто ищет любви, может встретиться с Богом. Тот, кто ищет Бога, но не может и не хочет любить, встретит великого инквизитора, идола или догму.
Московский пастор Геннадий Сергиенко вспоминает, что для большинства людей в советское время знакомство с церковью начиналось с текста «Бог есть любовь», висевшего на видном месте (Сергиенко Г. Бог есть любовь. Интернет-ресурс: http://gazeta.mirt.ru/?2-8-1142--1). Тогда такой текст читался жадно и сердечно. Увы, сейчас, церковь стала слишком влиятельной и прибыльной, она говорит уже не о любви, а о власти, силе, успехе. Настенные тексты и горячие проповеди о любви я встречаю редко.
Бог как судья вполне удобен для религиозных и политических лидеров, на такого Бога вполне можно списать праведный гнев и борьбу с неверными, т.е. оправдать собственные фанатизм и ксенофобию. А Бог как любовь лишь мешает – выгоды никакой, одни издержки. Всех принимать, всех прощать, со всеми делиться – так «моя крепость» превратится в «проходной дом», где ни кресла, ни костюма.
Сегодня христиане преуспели в том, чтобы пугать «неверующих» и выискивать еретиков среди верующих, бороться с «либерализмом», «гуманизмом» и «толерантностью». Поэтому определение Бога как любви звучит подозрительно. Недавно мой друг написал мне, что переживает за меня, так как я слишком много говорю о любви, и слишком мало об аде. Признаюсь, после подобных дискуссий я чувствую себя изгоем среди множества гневных христианских голосов, обличающих слишком терпеливую любовь, среди религиозных функционеров, жаждущих крови и ада для грешников и вольнодумцев.
Что всплывает в памяти у современного человека в связи с христианством? Неужели любовь? Скорее, инквизиция. Вот почему бестселлером стала книга Кристофера Хитченса «Бог не любовь». Когда-то в школе Хитченс слыл «знатоком Писания», и в этой самой школе ему довелось услышать от директора, бывшего «немного садистом и скрытым гомосексуалистом»: «Сейчас, может быть, вам не понятно, зачем нужна вся эта религия. Но однажды, когда начнут умирать ваши близкие, вы все поймете» (Хитченс К. «Бог не любовь. Как религия все отравляет» - М.: Альпина нон-фикшн, 2011.- С. 10). Подобные фразы я слышу от проповедников довольно часто, и они меня настораживают не менее, чем «богопротивного» и «несносного умника» Хитченса.
Атеист ищет в христианстве любви, и не находит ее, потому что сами христиане от любви стараются избавиться и поменять текст «Бог есть любовь» на пугающие слова о грехе, смерти и аде. Если мы, христиане, не замечаем, как утратили любовь, то это прекрасно заметно внешним наблюдателям, придирчивым критикам-атеистам.
Вот почему христиане-фундаменталисты воюют не только с критиками-атеистами (называя, например, Кристофера Хитченса «всадником Апокалипсиса»), но и с теми христианами, для которых «Бог есть любовь». Вот почему кампания против книги Роба Белла «Любовь побеждает» (Rob Bell. Love Wins: A Book About Heaven, Hell, and the Fate of Every Person Who Ever Lived, 2011) может считаться не только свидетельством неоднозначности авторских идей, но и диагнозом всему христианскому сообществу, уставшему от сложной и слишком мирной любви, настроенному на суд и войну.
Истина без любви бессмысленна. Но, стоит признать, что и любовь без истины пуста. Лишь в Боге любовь примиряется, воссоединяется с истиной так, что истина становится любящей (а не инквизиторской), а любовь истинной (а не слепой или смутно-сентиментальной).
Но любовь не живет сама по себе, она дружит с верой, привержена истине, деятельна, точнее добродетельна. «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев. А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, - как пребывает в том любовь Божия? Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (1Иоан.3:16-19), - напоминает Иоанн, «апостол любви».
Рядом с делом и истиной любовь не может быть только эмоциональным порывом или меланхолическим млением. Она хочет знать, понимать, делать, преображать. Помня об истине, она не может быть слепой, глупой или опасной любовью. Помня о деле, она не остановится на мечтании и смутных томительных чувствах, на благих пожеланиях, сердечках и смайликах.
«Бог есть любовь» - предельно глубокое и при этом недвусмысленное определение. Можно по-разному понимать идеи и доктрины, но любовь для всех имеет одинаковый смысл – желать блага, радоваться вместе, уступать первенство другому.
«Бог есть любовь» – самое простое, первичное выражение сердечного и опытного знания человека о Боге. И оно является достаточным. В жизни, где невозможно узнать всю правду, все смыслы, все богословские истины, есть необходимое – знать о Божьей любви и открыть ей сердце. В жизни, в которой так мало времени, и которая обрывается внезапно, Бог открывается в первую очередь как Любовь. Потом может следовать дальнейшее познание Бога, Его имен, атрибутов, проявлений, но если Бог не открылся как Любовь, то все остальное теряет смысл.
Богословие без любви – почти как математика: все правильно настолько, что не вызывает сердечного ответа, ни веры, ни сомнений. Неизменный и Вечный Бог останется объектом ума. Святой и Судящий Бог будет предметом страха. Всемогущий и Всезнающий станет неразрешимой проблемой теодицеи. Но когда Он же открывается как Любовь, человеческое сердце говорит Ему свое «да», а вслед за сердцем смиряется разум.
Воплощенная Любовь – упрек потерявшемуся человеку, упорствующему в своей отчужденности, в своем неверии и сердечной обиде. Ничего другого не смогут придумать люди, чтобы спасти мир и самих себя, спасти мир от самих себя. Придумывать и не надо. Любовь это не предмет споров, а вопрос отношений. Бог в своей любви открыт человеку. Воплощенная, явленная, открытая Любовь долготерпит и ждет человеческого ответа.
Божья Любовь сокрушает сердца черствых религиозников и отпетых грешников. Первые проповедовали без любви, Любви не зная; называли Богом свое представление о Нем. Вторые любовь называли Любовью, путали грешное с праведным, обожествляли себя и свои чувства. Первые говорили о Боге верно, но безразлично; вторые - яростно и злобно. А без любви – все неправы.
В спорах о Боге пропало из вида главное – главное доказательство бытия Бога и главное Его определение. «Бог возлюбил мир» - этот «золотой стих» Библии отзывается в сердце человека, отвечая на его главную потребность. В свете Его любви доказательства теряют смысл, и теодицеи становятся лишними.
Я любим Им, значит, Он есть. Он есть, значит, я есть. Его Любовь открывает мне Бога. В Его любви я нахожу себя. В Его любви я вижу мир и знаю смысл. «Золотой стих» Библии становится «золотым ключом» к ее пониманию, дальнейшему познанию Бога и жизни с Ним.