ChristianMusic.com.ua
«Я только вернулся из "церкви", собравшей под куполом киевского Дворца спорта тысячи людей. Пел и проповедовал Юрий Шевчук:)».
Этот мой пост в Фейсбуке вызвал не только комменты, но и вопросы: «Что это за мероприятие?», «Наш Шевчук?».
На вопросы, подобные второму, ответить проще – нет, очевидно, что Шевчук не из «Наших» и не из ЕдРы. Он из той питерской среды, которая чудом сохранилась вопреки путинским зачисткам, вопреки скупке элиты оптом и тушками, вопреки массовой зомбификации населения.
В то же время он и наш и ваш, свой для всех городов, где еще сохранились очаги свободы, или хотя бы ее единичные носители. Шевчук живет и поет на той необходимой духовно-культурной высоте, которой политико-национальные деления не достигают.
У людей верующих, к которым я имею счастье принадлежать, тоже возникает вопрос: «Наш ли Шевчук?». Здесь уже не все так очевидно, как в случае спора между россиянами и украинцами, путинистами и демократами. И, тем не менее, хочется ответить рискованно-утвердительно: «наш», как и «ваш».
Он живет и поет на той узкой полоске, на лезвии бритвы, где сходятся жизнь в ее серости и Жизнь в ее светлости, где соседствуют дерзновенное творчество и спокойная простота Евангелия; где вера, свобода, правда встречаются со своими противоположностями.
А теперь вернусь к вопросам первой группы: «Что же это было за мероприятие?». Это было большее, чем концерт с программой «Иначе». Люди пришли не за музыкой, за смыслом. А получили и то, и другое. Это было собрание ищущих, думающих личностей. Я бы назвал это «церковью», экклесией, в которой собрались не все подряд, а свободные граждане, не утратившие духовного первородства, не слипшиеся в массу потребителей.
Я не идеализирую публику, далеко не все вслушивались в слова, вникали в смыслы. Но хорошо и то, что они их искали «иное» хотя бы в голосе певца, в атмосфере, в музыке. Программа «Иначе» концептуально переполнена, так что даже на трезвую голову приходилось с напряжением думать, работать, переживать. А под пиво или водку понять можно было бы гораздо меньше.
Но поэтические образы, слова-занозы, идеи-провокации остаются в памяти и совершают в ней свою работу. То, что не под силу проповеднику, может сделать музыкант – слить воедино общезначимые истины, личные переживания, энергетику зала, силу звука, эстетику творчества. Помогал усилить эффект слова и аудиовизуальный ряд – шокирующие образы из окружающей псевдо-недо-жизни.
То, что пропел Юрий Шевчук, было проповедью в музыке, в которой сочетались и злободневность, и евангельская благодать.
Вот лишь некоторые из оставшихся в сознании фраз.
О потребительском стаде: «на гнилых объедках улиц» - «люди-дичи, люди-суши»; «слишком много эротики, да мало любви», «коллективная бессознательность масс», «суицидальные города», «мы сидим за столом и пьем свою смерть», «в душе тоска, вокруг – Китай».
Об угрозах свободе: «При коммунизме человек теряет личность - батальонам она не нужна. Капитализм человека делает вещью, а на каждую вещь есть вор».
О поиске себя: «Возвращение человека к себе – расточительный труд»; «стой на своем, добра держись. Пока есть ты, смерть не права»; «Эй, ты, кто ты? Себя назови! Какой пароль на этой планете? Триста тысяч поколений у нас в крови, Но кроме любви ничего больше нет»; «надыши мне, надыши фотографию души».
О суде пред совестью и Богом: «Кризис - суд Божий, но от тюрьмы ох, как далеко до чувства вины. Также далеко как голодному гастарбайтеру до плодородной луны. Цивилизация - мать технологий, а в мозгах всё тот же палеолит. Мы искали свободу, нашли её в сексе, да и это всё сожрал СПИД»; «как нетрезвый, глупый ученик, стыдливо вывернув карманы, - мир наш пред Господом поник».
Об отчаянной надежде и рассвете новой жизни: «В разбитом шприце тощего торчка, что в туалете просыпается, зевая, и смотрит на поля, и смотрит на поля...»; «Но там, где третий, рядом ещё двое, и свечкой теплятся церквушка и роддом»; «Но пусть этой ночью никто не заплачет, пусть никто не будет убит!».
В песнях-проповедях, песнях-пророчествах – не только «Вифлеемская звезда», но и «Армагеддон»: «времени осталось мало», «за тобой пришли».
Я увидел в его творчестве иную Россию, «новую Россию, выползающую из огня», и подумал, а кто споет про иную Украину, кто еще верит в ее рассвет? Надежда возможна лишь на апокалиптическом фоне, на сломе старого, в муках рождения нового, иного.
Юрий Шевчук добавил к обычной христианской проповеди важные истины, обличающие самих христиан, а потому обычно замалчиваемые. Проповедники-профессионалы любят изобличать греховные поступки и призывать к святости, имея ввиду какой-то ее скучный, примитивный, мертвый образ.
Шевчук-проповедник расширяет понятие греха: грех – не только в поступках, он и в отупении, равнодушии, коллективном поклонении не-Богу, рабском экстазе, отказе от себя, продажности и скотстве. А всего этого хватает и в религии.
Поэтому Шевчук почти ничего не говорит о церкви, и много говорит о свете, добре, вере, свободе. Для него Бог говорит через естественные вещи: «небо под сердцем в груди моей бьётся», «из каждого бомжа Экклесиаст смотрит на нас в суете сует»; ветер отключил «в головах светофоры, дождем проливая на город свет Вифлеемской звезды», «установил с небом связь».
Даже в смене времен видится духовный подтекст.
На исходе февраля музыкант-проповедник предлагает задуматься о смерти:
«Когда минуты станут длинными руками
Неотвратимой смерти,
Чем время будем мерить мы?
Во что сыграем с ветром, облаками -
Одни среди зимы?
Среди зимы...»
Но зима уже проходит, и надежда смотрит вперед:
«Ах, весна, весна.
Скоро всё пройдёт.
Если ложь ясна,
Если правда не врёт».
Уже видны следы нового, «иной» жизни.
«Лед отступает».
«Взломают асфальт цветы»
«Завтра все будет иначе».
Можно жить «иначе». Об этом проповедует своими песнями Юрий Шевчук. Приближающаяся весна подкрепляет эти надежды.
С чем вас и поздравляю, а Шевчука - благодарю.
Комментариев нет
Отправить комментарий