Об имени и судьбе. Евангельские христиане в поисках идентичности

Недавно вышедшая книга «Баптизм без кавычек» - попытка очертить круг вопросов, открываясь которым, осмысливая которые, постсоветский баптизм сможет нащупать основу, контуры и слагаемые своей идентичности.
Речь не столько о баптизме, сколько о евангельском движении в целом. Здесь баптисты – почти общее, собирательное имя для евангельских протестантов. Так и в народных представлениях: баптизм – не совсем точное, примерное, объединяющее имя для всех неправославных, сектантских течений, известных довольно давно и вызывающих смешанные чувства симпатии (хорошие люди) и раздражения (не такие как все). Баптисты – слишком серьезно верующие, слишком принципиальные, слишком правильные в вопросах этики. Они слишком активно проповедуют и слишком подчеркивают сознательный, личный характер веры. Последнее проявляется и в крещении по вере в зрелом возрасте, отсюда и название «баптисты».
В советское время имя баптистов стало общим для схожих протестантских течений. Долгое время большинство пятидесятников и евангельских христиан входили в союз ВСЕХБ. Сегодня самоназвание ЕХБ сохранилось и напоминает о составном (не только баптистском) характере конфессиональной традиции.
Интересно, что двойное имя выбрали себе и пятидесятники. «Евангельские христиане-баптисты» и «христиане веры евангельской (пятидесятники)» уже своими именами свидетельствуют о стремлении сохранить и общехристианские корни (евангельские христиане, христиане веры евангельской – определения не-исторического, евангельского порядка), и исторические особенности (баптисты, пятидесятники – течения, четко фиксированные во времени и обусловленные им) евангельского движения.
Все это говорит о том, что сами же основатели движений прекрасно понимали условность избираемого имени и пытались дополнить его общехристианскими определениями. Примечательно, что Союз русских баптистов, образовавшийся в 1884 году, изначально именовался «союзом крещенных по вере, так называемых баптистов Южной России и Кавказа».
Несколько позже редактор журнала «Баптист» В.В. Иванов писал так: «Теперь для всех почти стало ясно видно, что между баптистами и евангельскими христианами существует разница только в названии и в некотором различии внешнего устройства общины, но по духу и учению во Христе все мы едино. Всякое же название или различие во внешнем устройстве церкви не может помешать нам в любви друг ко другу рука об руку работать на ниве Божией».
Сегодня «так называемые» баптисты и пятидесятники нуждаются в откровенном и серьезном переосмыслении своей идентичности, в уточнении самоназвания и наполнении его конкретно-историческим, и, что более важно, конкретно-богословским содержанием.
В дискуссии об имени и судьбе конфессий в истории Церкви можно увидеть два разных плана: первый – возвращение определенных церквей, течений, групп в общехристианское русло, поиск общего, евангельского; второй – возникновение межцерковного движения «евангельских», «просто христиан», которое ищет себе близкие по духу конфессиональные формы. Очевидно, что отечественные движения баптистов и пятидесятников начинались со второго плана. Столь же очевидно, что сегодня им не хватает плана первого. Лишь в совмещении этих планов становится возможной объемность, целостность, сочетание исторически-конфессиональной формы и евангельской духовности. Так с раскавычивания имен начинается возвращение евангельских церквей в общую историю Церкви; отсюда же начинаются и реформы ради будущего евангельского движения, которое, можно сказать с дерзновенной уверенностью, перерастет и баптистов, и пятидесятников, продолжая тем самым их дело в более масштабной Реформации.

Дальше »

Что такое «баптизм без кавычек»?

Комментарий к названию моей книги
(«Баптизм без кавычек». – Черкассы: Коллоквиум, 2012)

Обычно в кавычки помещается то, выпадает из общего ряда; что не совсем совпадает с общепринятым значением или традицией понимания; о чем можно сказать «как бы», «в каком-то смысле», «так называемый».
Постсоветские баптисты и сами задаются вопросами, насколько их самоназвание соответствует историческому пути и актуальному самопониманию. Как оказывается, им не совсем по пути с баптистами западными, некоторым из них гораздо ближе традиция анабаптистов или православных сект. Многие хотят именоваться «просто» «евангельскими христианами», а отдельные пасторы предпочитают даже «просто христианство». Все эти переименования свидетельствуют о том, что «баптизм» не связывается с историко-культурным и богословски-конфессиональным планами (конфессиональной историей и богословием западных баптистов, а тем более их предшественников-реформаторов). Название отсылает к истории не европейской, а евангельской – к темам крещения, сознательной веры, спасения по Благодати.
В ситуации, когда имя выбиралось не по точному соответствию, а по приблизительной схожести, кавычки становятся неизбежными. Кавычки отражают удвоение, усложнение исторического кода традиции, нетождественность и специфичность внутри титульной, одноименной конфессии.
За спорами об имени стоит простая жизненная ситуация: я еще не знаю, не осмыслил себя, поэтому соотношусь с тем, что наиболее близко и понятно в данных условиях. Так баптисты - часть западного протестантизма, известная своим консерватизмом в богословии и активностью в миссионерстве, - оказались наиболее близкими для тех, кто искал простой евангельской веры вне казенного православия.
Название баптисты, которое уже в советское время станет упрощающе-объединяющим для большинства евангельских групп в протестантизме, изначально было приблизительным, «почти как баптисты», «как бы баптисты», «скорее баптисты».
Сегодня идентичность религиозных групп поддается небывалому испытанию – большинство из них вовсе не нужны постсекулярному обществу, да и сами ощущают внутренний разрыв с историей, в том числе собственной. Баптисты, ставшие частью прошлого как борцы за свободу совести, нонконформисты, активные миссионеры, строгие моралисты, почти фундаменталисты в богословии, сторонники общинного демократизма и проч., могут остаться без будущего. Потому что надвигающееся будущее требует идентичности актуальной, обновленной; требует точности в именовании, никак не приблизительности; требует постоянного раскавычивания в совершенно новых ситуациях, вопрошания и переосмысления.
Без кавычек баптизм остается наедине с открытым миром, где нет знакомых ситуаций – ни Реформации XVI в, ни баптистского движения XVII в., ни евангельского пробуждения XIX в., ни церковной субкультуры века XX. Без кавычек приходится отвечать на вопрос о себе, свой идентичности радикально честным и прямым образом – без долгих исторических экскурсов и политкорректных оправданий. Тогда получается, что заученное и закавыченное до сих пор имя - «не совсем то». Возможно, его заимствование было оправданным, но теперь это имя «скорее чужое» («как бы чужое», а не «как бы свое»), за ним чужая история, чужое богословие, чужая культура.
Баптизм без кавычек оказывается под вопросом, как и постсоветский евангельский протестантизм в целом. Называться по аналогии с западными течениями без ответственного продумывания такого выбора – исторически конъюнктурное решение. Сегодня очевидна нужда в додумывании принятых ранее решений. С одной стороны, нужно вернуться к азам «просто христианства»; с другой стороны, понять свою специфичность в нем. В этом смысле раскавычивание означает возвращение в большую традицию в качестве ее части. Отечественный баптизм, как часть этой истории, возник на стыке разных традиций и его имя весьма условно. В свою очередь из баптизма выросли и продолжают отпочковываться новые течения и группы с отличными именами. Так что та отечественная традиция, которая сегодня именуется баптизмом, перерастает свое имя, выходит за отведенные им пределы. Возможно, ответы на вопросы о своей идентичности открываются именно за пределами кавычек, когда снимается болезненная сосредоточенность на себе, и баптизм понимается как часть большой традиции, которая продолжается через него. Только без кавычек можно стать частью – с благодарностью к истории и с ответственностью за будущее.

Дальше »

«Находящимся в рассеянии – радоваться»

Это приветствие Иакова (Иак.1:1), «раба Бога и Господа Иисуса Христа», адресованное двенадцати коленам, рассредоточенным среди язычников в разных странах и культурах, вполне может быть адресовано современным христианам, живущим среди нехристиан и антихристиан, рассеянным в мире социальном и мире виртуальном.
Уже в первые годы христианской истории был утрачен единый духовный центр, «апостольская столица», единое руководство. Водимые Духом Святым, христиане рас-сеялись и благодаря этому рассеянию пронесли Радостную Весть по всей ойкумене.
Вселенскому распространению христианства содействовали преследования. Деян.8:1,4: «В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии»; «Между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово».
Если бы христианство получило единый центр, и сформировалось как централизованная глобальная организация или международная корпорация, оно стало бы «своим» лишь для некоторых, и чужим - для всех остальных. Но рассеянные христиане, отдельные очаги, островки, зерна христианства смогли найти свое место внутри каждой культуры и каждого народа, найти свои уникальные формы выражения в них, способы их преобразования.
Сегодня рассеяние (рассеянность) стало характеристикой всего мира. Все народы, политические системы, культурные и религиозные традиции смешались и продолжают непрерывное броуновское движение.
Весь мир мигрирует – не только бедные гастарбайтеры, но и целые заводы перемещаются поближе к ресурсам. Религии меняют свою географию. Христианство смещается с глобального Севера на глобальный Юг. Запад исламизируется, Восток вестернизируется. Сдвигаются центры политической, экономической, демографической активности. «Все смешалось в доме…».
Самым примечательным знаком и самой главной формой глобального рассеяния стала всемирная сеть и возникшая на ее основе виртуальная реальность. Для многих рассеяние означает отчуждение. В сети не встречаются лица, лишь (псевдо)образы; в сети вообще не встречаются, живут параллельно. Здесь теряют или прячут себя. Это рай для маньяков, невидимок-призраков, социопатов.
Сеть в этом смысле стала зоной социального отчуждения. Трудно сказать, насколько оправданно словосочетание «социальные сети», ведь собственно социального отношения, социального взаимодействия в них не происходит.
Сеть, которая должна связывать рассеянных по миру людей, часто рассеивает тех, что живут совсем рядом. Почти как в той песенке:
«Ссорятся люди,
Мирятся люди,
Кто-то полюбит,
Кто-то забудет
Так уж бывает,
Так уж выходит —
Кто-то теряет,
Кто-то находит».
Но только в рассеянии можно выжить, только в нем можно обрести меру свободы, выбрать свое место.
Один из законов сети – в рас-сеивании не обязательно обеднение, в раз-давании происходит умножение.
Подобно Иакову, «Петр, Апостол Иисуса Христа», обращается к «пришельцам, рассеянным в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии, избранным»: «благодать вам и мир да умножится» (1Пет.1:1-2).
В рассеянии возможно не отчуждение и не утрата, не оскудение и не изоляция, но умножение благодати и мира, новое качество социальных и духовных отношений, когда люди, не видящие друг друга, вместе радуются или сопереживают в трудностях. Здесь возможно соборное мышление, совместное творчество, новая экономика дара. Здесь обогащение одного обогащает другого. Здесь боль далекого и маленького человека вызывает сочувствие и помощь многомиллионного сообщества.
Рассеяние принесло успех христианству. Для Радостной Вести всегда найдутся альтернативные пути распространения, со-общения. Виртуальное рассеяние – очередной шанс ощутить глобальное сообщество, сблизиться, проявить солидарность с «дальними». Но рассеяние напоминает и об утраченном и ныне редком – о живом общении, о чуде встречи, о даре дружбы, блеске глаз и тепле рук. Это нельзя забыть, это нужно сохранить как память и пожелание.
Нужно радоваться тому, что есть. Нужно радоваться в тех обстоятельствах, в которых оказался. Нужно радоваться тем новым возможностям, что открываются с потерей возможностей старых. Рассеяние, диаспора, сеть все же лучше самодовольной закрытости, удобного сидения «на том же месте» или авторитетной «вертикали власти». Так что причин для радости всегда более чем достаточно. По крайней мере, так полагали апостолы.

Дальше »

Философия религии между теологией и философией: движение «между» и «сквозь»

Тезисы к выступлению на Третьем круглом столе по философии религии

И философия, и теология сегодня гораздо менее уверенны в своих попытках определить, назвать, описать, осмыслить феномен религии, тем более то, что за ним скрывается, что его являет, представляет нам.
Мысль о Боге становится мыслью о возможности Бога или даже мыслью о возможности мысли о Боге. Именно вероятностные модусы, возможные миры, встроенные потенции бытия становятся объектом изучения в философии религии, стремящейся к автономии от нефидеистской философии и фидеистской теологии.
Интересные проходы сквозь философию религии возможны по пути феноменологии. Так теологически ориентированная феноменология оставляет в покое тайну мира и подступает к тайне откровения того, что миру внеположно, что может являться и через него, но в свободе от него. Это не возврат «к самим вещам», а к тому, что должно быть открыто за ними, точнее к самой открытости как условию понимания. Подобным образом и теология должна возвращаться не к своим предметным пониманиям Откровения, но к самому Откровению или даже Открывающемуся как личностному истоку.
Здесь философия религии феноменологически преодолевается в явленности самого предмета философии религии, но и предмет, феноменологическая «вещь» преодолевается сверхпредметностью откровения как такового.
Философско-религиозное познавательное движение осуществляется «между» теологией и философией (между достоверностью религиозного опыта и достоверностью знания о нем) и «сквозь» предметность этих полей с выходом в чистое знание об Откровении, об Открывающем.
Так усилие мысли приводит в движение личностный порыв за пределы знаниевой предметности. Так философия религии становится персональным знанием, личностным отношением. Так личность познающего, вопрошающего встречается с личностью Открывающего.
Лишь на такой персоналистической основе возможна связь теологии и философии, возможна философия религии как движение «между» ними и «сквозь».

Дальше »

Образование по-протестантски: между Церковью и Университетом

Сумбурные мысли на злобу дня


«Что общего между Афинами и Иерусалимом; между Академией и Церковью?», - этот вопрос Тертуллиана для постсоветских протестантов остается неразрешимым. Ответы даются разные, крайние из них явно неприемлемы. «Церковь должна оставаться Церковью», утверждают лидеры церквей. При этом необходимость в образовании тоже не отрицается, но статус Университета намеренно занижается. Чаще всего образование рассматривается как «служанка» Церкви, не самостоятельная, подчиненная.
Как использовать блага образования для Церкви, не размывая ее идентичности? Так проблема формулируется сегодняшними пасторами и профессорами.
После многих десятилетий подполья Церковь ставит перед собой задачу демаргинализации. Образование – главный фактор перемен в способе жизни и мысли. Без него в богословии и социальной позиции будут господствовать частные мнения или коллективное бессознательное «братства». Образование нужно, это признают, но оно не во всем подвластно Церкви, не удерживается ее границами, а потому оказывается фактором риска для сложившейся системы и ее хранителей. Образование трансформирует систему или даже ломает ее, открывает навстречу реальной жизни и общественным переменам. Самой же системе такой эффект не нужен, ей нужно воспроизводство того, что есть. Для «системы» образование – вопрос имиджа и легитимации. Наличие собственной «системы» образования и образованных придает Церкви позитивный имидж в глазах общества и легитимирует ее претензии на интеллектуальный и моральный авторитет. Очевидно, что такой «заказной» характер образования рано или поздно дискредитирует саму идею церковно-ориентированного образования.
За пределами «заказной» логики образование становится неудобным, но зато развивающим и сближающим с внешними интеллектуальными центрами. «Образование по-протестантски» как идеальный тип мыслится между церковью и университетом, в пространстве встречного движения, в амплитуде колебаний, в зоне напряженности между этими полюсами влияния.
Пока же Церковь проявляет заинтересованность в одностороннем движении, получая от образования интеллектуальный имидж и конкретно-прикладные знания. Университет как содружество наук рассматривается как источник полезных знаний и техник мысли и деятельности. В церковных кругах предпочитают говорить об использовании образования для Церкви. О влиянии же образования на Церковь говорят почти исключительно в негативном смысле.
От Церкви к университету может выстраиваться многоступенчатая лестница образования, но на практике она обрывается уже на первых ступенях, не восходя к образованию среднему и высшему. Тем не менее, связать эти два образующих начала, два главных субъекта образовательного пространства, проложить между ними мосты общения и обмена, жизненно необходимо. Для Университета связь с Церковью восстанавливает историческую основу собственной традиции, преемственность религиозно-культурного синтеза; дает опыт встречи с духовным наследием, сверхрациональным знанием, фундаментальной этикой, живым сообществом людей, интересующихся знанием и смыслом. Для Церкви это необходимо, чтобы обрести в связи с миром образования актуальные знания о внешнем мире, динамику для внутренних изменений, а также найти в образовании способ своего присутствия, места и формы для своего свидетельства людям думающим, читающим, ищущим.
Если Церковь не преодолеет свою самососредоточенность, ее «образование» и ее «образованные» кадры будут пригодными лишь в орбите ее же притяжения. Открываясь навстречу миру в миссионерском и преобразующем движении, Церковь встречает не только Голливуд или Макдональдс, но и Университет, в диалоге с которым подвергается серьезному и честному испытанию, ее вера становится понимающей, ее внутренняя жизнь динамичной, а богословие - научно соразмерным и мировоззренчески актуальным.
Без таких собеседников Церковь будет обречена на аутизм - ее лучшие умы будут спорить с собой, сами себе присваивать докторские степени, себя же награждать за донкихотские победы над еретиками и атеистами. Лишь Церковь, которой нужен Университет, нужна Университету

Дальше »

Бог есть любовь

(наброски к проповеди)

«Мы познали любовь,
которую имеет к нам Бог, и
уверовали в нее. Бог есть любовь, и
пребывающий в любви пребывает
в Боге, и Бог в нем» (1Иоан.4:16)

Как бы вы назвали Бога, в Которого верите? – Справедливый, Всемогущий, Вечный, Святой...? На каком месте окажется Любовь?
Самое главное свойство, сущность Бога – любовь
В Нем любовь настоящая
Не любовь есть Бог, но Бог есть любовь
В поисках настоящей любви человек встречается с Богом
Поговорим не о любви, но о Боге
Поговорим не о любви «по-человечески», которая хочет стать «богом»
Поговорим о Боге, Который является как настоящая любовь
Признаемся, наше представление о любви мало связано с Богом.
Мы можем искать любовь, но не встретить Бога.
Но и наше представление о Боге мало связано с любовью.
Мы можем искать Бога, но без любви встретим идола
О любви, которая без Бога превращается в свою противоположность и заканчивается смертью поет Юрий Шевчук: «Слишком много эротики да мало любви»; «Эй, ты, кто ты? Себя назови! Какой пароль на этой планете? Триста тысяч поколений у нас в крови, Но кроме любви ничего больше нет», "Мою родину сожрал СПИД"…
Кроме любви ничего больше нет, но и в любви, в которой нет Бога, нет ничего настоящего, лишь видимость, призрак любви.
Вот почему разговор о любви нужно начинать с Бога, а разговор о Боге – с Его любви

Когда Бог открылся как Бог любви? Изначально, но не во всей очевидности
Прежде чем человечество узнало истину о безусловной Божьей любви, оно узнало силу закона.
Человек по своей вине выбрал путь преступления и наказания, оказался под законом.
Но и в Ветхом завете, в эпоху закона, тема любви присутствовала постоянно, выводя Бога за пределы закона
Вся Библия – великая драма Бого-человеческих отношений, история Любви Бога к человеку

Ветхий Завет учил о том, что человек должен любить Бога
Любовь к Богу – синоним добровольного послушания Его закону
Втор.11:13 «Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Господа, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей…».
Втор.11:22 «Если вы будете соблюдать все заповеди сии, которые заповедую вам исполнять, будете любить Господа, Бога вашего, ходить всеми путями Его и прилепляться к Нему».
Бог испытывает, насколько человек «любит», т.е. склонен к Богу больше, чем к идолу
Втор.13:3 «Искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога
вашего, от всего сердца вашего и от всей души вашей»
Бог дает возможность человеку определиться в своей любви, в объекте поклонения и служения
Втор.19:9 «Если ты будешь стараться исполнять все сии заповеди, которые я заповедую тебе сегодня, любить Господа Бога твоего и ходить путями Его во все дни»
Но, требуя любви, испытывая, насколько человек способен подняться от своего падшего состояния, от идолослужения к настоящей вере, Бог уже в Ветхом Завете открывается как Любящий человека, невзирая на неверность и отчуждение
Втор.23:5 «Господь, Бог твой, не восхотел слушать Валаама и обратил Господь Бог твой
проклятие его в благословение тебе, ибо Господь Бог твой любит тебя»
Ос.3:1 «И сказал мне Господь: иди еще и полюби женщину, любимую мужем, но прелюбодействующую, подобно тому, как любит Господь сынов Израилевых, а они
обращаются к другим богам»
Ис.63:9 «Во всякой скорби их Он не оставлял их, и Ангел лица Его спасал их; по любви Своей и благосердию Своему Он искупил их, взял и носил их во все дни древние»
Иер.31:3 «Издали явился мне Господь и сказал: любовью вечною Я возлюбил тебя и потому простер к тебе благоволение»

Непроходимой границы между Ветхим и Новым заветом нет.
Бог всегда любил человека и говорил с ним на языке любви.
Это сам человек вверг себя во власть закона.
В явлении Христа Божья любовь преодолевает закон и открывает эпоху любви, благодати
Новый Завет становится Радостной Вестью о любви – о том, что Бог любит нас, и что благодаря Его любви мы становимся способны любить других
1Иоан.4:7 «Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога»
1Иоан.4:8 «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь»
Рим.5:8 «Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками»
Одна есть в мире красота.
Не красота богов Эллады,
И не влюбленная мечта,
Не гор тяжелые громады,
И не моря, не водопады,
Не взоров женских чистота.
Одна есть в мире красота -
Любви, печали, отреченья
И добровольные мученья
За нас распятого Христа.
(Константин Бальмонт, 1893)

Весть о Божьей любви искажается в мире подделок. В мире правит не-любовь
Своевольна, переменчива
Неразумна до сумасшествия
Эгоистична, самососредоточена
Не знает пределов и законов
«Любовь зла», произвольна
Мстительна
Позволяет делать все
Прикрывает все, на нее все можно списать
Отчаянна. Ради любви можно и погибнуть. Люби, и будь, что будет

Что мы узнаем о подлинной любви в свете Бога?
Мы не должны разделять любовь и истину. Бог и Любовь, и Истина
Любовь послушна и жертвенна, как Сын - Отцу
Любовь исполняет закон, как Иисус - субботу
Любовь не восстает против нравственных законов, но превосходит их
Любовь побеждает смерть Христовым Воскресеньем
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1Кор.13:4-8)

Любовь требует действия
Бог полюбил нас и отдал Себя за нас
В Его любви мы видим мир иначе, мы видим ближнего глазами любви
Его любовь видит наше несовершенство, но любит вопреки этому
Любовь видит сучок, но не делает из этого скандала
Любовь никогда не подкрепляет смутные эмоции поспешными выводами, она снисходительна и терпелива
В любви учимся отдавать и радоваться взаимной отдаче
Жертвенность, милосердие, прощение, сострадание – мера Бога в нас, мера проявления Его любви в нас, мера нашего уподобления Ему
Любовь соединяет ищущих Бога в Церковь Христову

Любовь – это отношения личностей
Нужно ли учение о любви? Или она очевидность и ясность?
Любовь доступна не-теологам. Не-любящим теология недоступна
Бог как Троица являет внутри Себя Любовь в отношениях
В любви Бог открывается как Личность, о которой мы можем не только знать по слухам и цитатам, но с Которой мы можем встретиться и общаться
В поисках Бога ты встретишь любовь и научишься любить
Если Бог есть любовь, то все, кто учится любить как Он, становятся похожими на Него
Мы подобны Богу в разуме, творчестве, свободе, но прежде всего – в любви

Любовь не боится вопросов, она их поощряет
Как любящий Бог допускает столько страданий?
Если Достоевский не мог оправдать раем слезинку ребенка, то неужели Бог может быть менее чувствительным?
«Понимаешь ли ты это, когда маленькое, существо, еще не умеющее даже осмыслить, что с ним делается, бьет себя в подлом месте, в темноте и в холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к «боженьке», чтобы тот защитил его, — понимаешь ли ты эту ахинею, друг мой и брат мой, послушник ты мой божий и смиренный, понимаешь ли ты, для чего эта ахинея так нужна и создана! Без нее, говорят, и пробыть бы не мог, человек на земле, ибо не познал бы добра и зла. Для чего познавать это чертово добро и зло, когда это столько стоит? Да весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка к «боженьке»... Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к «боженьке»!»

К чему Его любовь обязывает нас?
Если Бог есть любовь, как я могу быть более похожим на Него?
Если Бог есть любовь, к чему меня это обязывает по отношению к ближнему?
Если Бог возлюбил весь мир, то не должен ли я любить тех, кто на меня не похож, кто «не наш», «чужой», кто мыслит иначе, кто меня раздражает?

Что значит знать «золотой стих»?
Знаете ли вы «золотой стих Библии»? Там говорится о Боге самое главное.
Не кажется ли вам, что зная этот стих, мы выбираем для Бога совсем иные имена и свойства? Похож ли Бог Евангелия на Бога нашей веры?
Знать «золотой стих» – значит видеть все Писание и всю жизнь в его свете, значит любить не только Бога и ближнего, но «возлюбить мир», как его возлюбил Бог.
Давайте вернемся к главному, давайте вернемся к Богу, давайте вернемся к Любви

Дальше »

Благословения и трудности виртуальной жизни

(идеи к выступлению на молодежной конференции в Черкасской области, 10 марта 2012)

Новые вызовы для молодых христиан со стороны общества, техники и культуры, могут и должны рассматриваться как новые возможности служения. В мире, где христиане оказываются под нарастающим давлением нехристианского большинства, интернет пока остается свободным пространством для общения и проповеди. Технические возможности компьютерных сетей позволяют увеличить влияние христианских медиа, открыть каждому свою персональную кафедру, создавать сообщества единомышленников. При всем этом освоение виртуальной реальности и ее христианизация требуют определенной переквалификации и реорганизации всех традиционных христианских служений.
От церкви ждут Благих Новостей, но уже не в книжном, а в интернет-варианте. Многотиражные печатные СМИ уходят в прошлое, их заменяют лаконичные и оперативные блоги, многофункциональные порталы с самым разнообразным контентом. Интернет – хорошая возможность каждому христианину проявить свой талант общения, свидетельства, убеждения. Вместо того, чтобы конкурировать за кафедру, которая в церкви одна, каждый может открыть свою скромную мини-кафедру на своей страничке.
Виртуальная жизнь позволяет создать широкий и богатый круг общения, сообщество постоянных читателей и собеседников. Все это особенно актуально для регионов, где полноценная социальная деятельность христиан ограничена или даже запрещена.
Новые изобретения человека расширяют влияние как доброго, так и злого начинания. Интернет – выражение творческого потенциала, заложенного в человека Богом. Благодаря его техническим возможностям (глобальный охват, оперативность, доступность, обновляемость, открытость) христиане в сети могут свидетельствовать о своей вере и жизни в публичной сфере, могут создавать свои сообщества для общения и совместных проектов, использовать интернет-ресурсы для служения и личного развития.
Христианство и виртуальный мир находятся в сложных отношениях. Многие видят в глобальной паутине антихристово проявление, источник разлагающего влияния и дезинформации, фабрику соблазнов.
В то же время несомненно, что в двадцать первом веке Иисус использовал бы интернет для обращения к людям так же эффективно, как Свою проповедь с горы или лодки в веке первом. Вспомним, что Иисус всегда был в эпицентре человеческой жизни, шел навстречу людям. Христа можно было встретить возле храма и синагоги, в местах работы и торговли, веселья и плача. Если сегодня большинство людей живет в сети, то я уверен, что Его можно встретить именно там.
Более того, если в первом веке тексты Нового Завета записывались на свитки, то сегодня они бы создавались в формате цифровом. Евангелие не отвергает, но использует технические инновации. Вот почему христианам важно осваивать виртуальное пространство, создавая в нем очаги духовной активности и свидетельства
Освоение, а не пиратские набеги, потребует больших усилий, энтузиазма, профессионального роста. В отличие от обычной кафедры, в сети все интерактивно. За любое слово нужно будет отвечать, придется учиться, выслушивать замечания и критику, быть понятным и интересным. В сети нельзя скрыться, ты выставляешь себя на обозрение, становишься публичным человеком. Здесь важна искренность, не слащавость. Здесь должно быть место не только апологетике, но и «проклятым вопросам», самым дерзким и радикальным. Если мы выходим в глобальное пространство общения со всеми, мы должны быть готовы услышать всех, принять все вопросы, ответить на них терпеливо и внимательно. Запретов на вопросы быть не может. Дискриминации - тоже.
Интернет-потоки трудно контролировать, но это и не нужно. Контроль – не то слово, которое применимо в ситуации всеобщей открытости и доступности. Нужно ориентировать, не запрещать, а разъяснять.
В сети любое слово может быть растиражировано и доступно непредсказуемо большому числу людей. Любое слово может быть использовано против тебя. Это означает, что христианство в сети может быть только открытым христианством, всегда готовым дать отчет о своем уповании.
Книгопечатание послужило Реформации, Интернет тоже может стать каналом духовного просвещения. Но это означает повышенные требования каждого христианина к себе - как к проповеднику, автору, христианину: учись и развивайся, или будет стыдно за ошибки, поверхностность, популизм, неправдивые сведения, неподтвержденную информацию. Грамотность, профессиональная компетентность, христианская зрелость, оперативность, умение вести диалог и понимать аудиторию, эрудиция, способность трудиться ненормируемый рабочий день с нетбуком под рукой, знание сетевых сообществ, неформальность общения, постоянные инновации, свежесть мысли, тем, образов, жанров – это лишь немногие условия успешного христианского освоения виртуального пространства. Но эти сложности будут оправданы, если интернет станет тем фактором, который поможет активировать христианское свидетельство, творчество, личную инициативу, обновление форм коммуникации, расширение Царства Божьего в жизни обычной и виртуальной.

Дальше »

Кризисы в жизни верующего (наброски к выступлению на конференции выпускников ССХ )

Кризисы в жизни верующего и неверующего почти одинаковы. Разница – в их понимании и в отношении к ним, в выводах, в действиях

Кризис связан с тем, что привычный способ жизни становится невозможным. Нужно делать переоценку ценностей, планов, целей

Все пошло не так, как я планировал. Все, что я строил, рухнуло. Я у разбитого корыта. Я неудачник. Ничего в жизни не добился. Все растерял

Кризис… личности, семьи, карьеры, церкви, среднего возраста - везде есть вероятность "больных вопросов" и состояний, когда происходит осознание того, что старые модели, модели "воскресной школы", перестают удовлетворять, мир усложняется, наваливается реальность быта, денег и рабочих, жестких, деловых отношений...

Как принять кризис, пройти через него, не утратить честность, веру и самого себя?

Кризис рано прожитой жизни, преждевременного старения, ностальгии по юности – к середине жизни уже устал от нее; потерял цель и мотивацию к движению вперед; чувствую, что «лучшее, конечно, позади»

Кризис идейного истощения – ни одной свежей мысли, все больше повторов, самому от себя скучно

«Кризис жизни» - жизни становится все меньше, суеты все больше, мышиной возни, работы на проживание. Жизнь подменяется выживанием, усталым ковылянием
Обессиливание вместо гиперактивности
Цинизм вместо энтузиазма
Недоверие вместо солидарности
Маленький человек вместо героя


«Надо благодарно принимать» сложности и благословения каждого жизненного периода
Наивное счастье, когда беды обходят стороной и все ладится, не может длиться вечно – только для идиотов
Надо пройти через все – и радость Божьего присутствия, и богооставленность, и отчаянные поиски, и счастье обретения

«Пределы роста» - так назывался эпохальный доклад Римского клуба, указавший на опасности дальнейшего развития глобальной цивилизации
У каждого человека есть свои «пределы роста»
Развитие может быть экстенсивным, а может быть интенсивным. Можно проедать, потреблять, доминировать, а можно расти вглубь

Источники успокоения

Бог лишь знает, что составляет наш лучший и самый важный вклад в малую и большую историю. Мы можем комплексовать, что не стали звездами, но Он и не ждал от нас этого. Возможно, самое малое дело с точки зрения людей, является самым большим с точки зрения Бога. Нужно делать верно и ответственно то, что можем

Богу нужны не столько наши удачи, сколько неудачи, в процессе которых Он преобразует нас. Кто бы поехал на «Форум неудачников», если бы такой проводился? Там будут реальные люди и правдивые истории

Вся жизнь – почти сплошной кризис, «доколе не изобразится в нас Христос»

Кризис напоминает не только о том, что нужно изменить в жизни, но и что нужно изменить в самом себе

Кризис возвращает к реальности. Я давно так не переживал за детей, как в дни их болезни. Я давно так не смирялся, как в дни своей болезни

Кризис напоминает нам о двух реальностях – о реальности человеческой, всегда проблемной, и реальности Божьей, которая изнутри кризиса может восторжествовать и преображать нашу жизнь. Если видеть в кризисе только первую реальность, одолеет депрессия и отчаяние. Надо видеть не только глазами, но и сердцем, которое знает: «не смотря ни на что, Бог меня любит»


Надо жить долго и сделать много
«Не умирай прежде смерти»
Надо думать, чему кризис учит.
Надо видеть, куда он выводит.
Надо чувствовать в кризисе возможность нового

Дальше »

Новые форматы церковности. Вопросы и заметки к теме

Границы Церкви не совпадают с видимыми пределами – конфессиональными, культурными, социальными, географическими. Очевидно, что Бог часто действует вне Церкви, и в Церкви часто не действует. Должны ли мы быть там, где Он действует, или должны оставаться в Церкви как месте ожидаемой эпифании?

Если Бог действует за пределами Церкви, если там вокруг Него возникает общность, как следует ее называть?
В чем принципиальные отличия неформальной группы людей, собранных во имя Божье, от Церкви-института с таинствами, догмами, иерархией и проч.? Насколько эти отличия значимы с точки зрения евангельских основ вероучения?

Не подменяет ли собой Церковь как структура простое сообщество «просто христиан» или «учеников»?

Возможно ли «просто христианство» как возвращение к простоте веры первых учеников? Чем может быть «просто христианство» - преддверием Церкви или ей самой (постцерковной Церковью)?

Какие возможны параллели современной Церкви и иудейской храмовой религиозности? Можно ли говорить о том, что нынешние формы Церкви похожи на покинутый храм по времена Христа? Где, в таком случае, был бы Иисус? Где собирались бы Его ученики? Какую бы форму приняла Церковь, если бы Он основывал ее в наши дни?
Что имел в виду Христос, говоря о Церкви? Какой Он задумывал ее?

Справедливо ли мнение, что «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец»?
Если Церковь в своих видимых проявлениях вызывает разочарование людей, то неужели Бог не будет с ними там, где они Его ищут?
Если в церкви нет церковности, остается ли она Церковью?
Если община или группа людей имеет признаки церковности, не является ли она Церковью?
Можно ли быть членом Церкви, не связывая себя с конфессиональной традицией?
Как созидать Церковь в обществе, где сами христиане хотят быть нецерковными или межцерковными?

Относительность границ Церкви понимал и Карл Барт, известный своим категоризмом в пользу церковной церковности.
«То, что церковь всегда зрима, не обязательно означает, что мы действительно видим ее в полном ее объеме, что объем ее не может быть совершенно иным, нежели нам это кажется. Бог может основывать церковь непосредственно и заново, когда, где и как Ему будет угодно» (Барт К. Церковная догматика. С. 12-13.).
«Повеление Бога не позволяет нам выбирать то, на что способны мы сами, но означает такую заповедь для нашей реальности, в которой мы оказываем конкретное повиновение или неповиновение. В церкви речь идет об этой заповеди» (Там же. - С. 14).
«Бог может говорить к нам через язычника или атеиста и давать нам понять таким образом, что граница между церковным и профанным проходит не так, как мы уверенно полагали до сих пор. Мы вполне можем быть уверенны в том, что в молитве и делах любви, в занятиях с молодежью и богословии известной нам церкви мы услышали самое подлинное слово Божье, но это не означает, что мы тем самым получили задание использовать в качестве возвещения все это. Не подлежат сомнению внецерковные и новоцерковные возможности Бога, с, возможно, неизвестными нам более широкими пространствами видимой церкви…» (С. 15)

«Размытие границ» - вызов для Церкви, к ним привыкшей. Но это же размытие может стать и ее освобождением для полноценного свидетельства за пределами ее привычного места.

Дальше »