Волшебство в Аэндоре

Саул обречён. Его конец близится. Царь мечется. Слабеющая рука судорожно сжимает оружие. Ради царства царь готов на все - предавать, обманывать, колдовать.

Но круг сужается. При виде Филистимлян его сердце дрогнуло.

Он ищет поддержки у Бога, вопрошает Его.

А Бог молчит. Ни сны, ни урим, ни пророки. Никто и ничто не может восстановить утраченную связь. 

Лишь Аэндорская волшебница сжалилась над переодетым царем. Умерший Самуил вновь нужен царю. Но что пророк может сказать? Он уже все сказал раньше, он предупреждал Саула. 

Лишь теперь царь готов его слушать, и отчаянно хватается за последнюю связь - вызывает дух Самуила. 

"Тяжело мне очень; Филистимляне воюют против меня, а Бог отступил от меня и более не отвечает мне ни чрез пророков, ни во сне, [ни в видении]; потому я вызвал тебя, чтобы ты научил меня, что мне делать. И сказал Самуил: для чего же ты спрашиваешь меня, когда Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим?" (1 Царств 28:15-16).

Самуил не скажет ничего нового. Он служил лишь вестником Бога. Он не спорит с волей Всевышнего, не меняет судьбу. 

Саул ещё может говорить с духом умершего. Но уже не может говорить с Богом. Он приближается к миру мертвых. И уже завтра будет там, где Самуил.

Бог отступил от Саула не раньше, чем Саул отступил от Бога. 

Волшебство бесполезно, духи могут говорить что угодно, Божий приговор уже вынесен.

Если Бог молчит, духов спрашивать не только бесполезно, но и опасно. 

Бежать некуда. Обвинять некого.

Но ведь можно разорвать эту линию обреченности. Можно восклинуть к Богу на виду у всего народа. Можно исповедовать свой грех, свое отступление. Можно пойти и умереть – но раскаявшимся.

Нет, Саул дрожит, но идет к своему концу. Что это за обреченность, что за упорство гибнущих? Он знает, что погибнет и его сын Ионафан. Но ничего не делает, чтобы спасти хотя бы его.

Страшнее волшебства волшебниц может быть лишь заколдованность самим собой.