Неужели Господь спасет?

Мы задаем подобные вопросы довольно часто, сомневаясь в том, что Бог может вмешаться в ход событий на нашей стороны, избавить нас от беды, показать чудо.

Но сомневаться в Боге опасно. Тем более задавать такие вопросы.

В Четвертой книге Царств (18:33-35) этот вопрос задает посланник царя Ассирийского: «Спасли ли боги народов, каждый свою землю, от руки царя Ассирийского… Так неужели Господь спасет Иерусалим от руки моей?».

Задает так, чтобы слышали не только доверенные лица царя Езекии, но и весь народ, высыпавший на стены осажденного Иерусалима.

Этот вопрос был унижением для царя и всего народа.

Этот вопрос был унижением Господа, Бога Израилева.

Этот вопрос был ключевым для жизни царя Езекии. Ведь перед этим царь уничтожил всех идолов, и теперь мог рассчитывать лишь на помощь Бога Израилева.

Но жив ли еще тот Бог, который спас из Египта и даровал землю обетованную?

Жив ли еще Господь, помогавший Давиду?

Ответит ли Он после всех отступлений и грехов?

Езекия рискнул. Он взял письмо царя Ассирийского и пошел в дом Господень. Развернул это оскорбительное послание перед лицом Господним и начал молиться:

«Господи, Боже наш, спаси нас от руки его, и узнают все царства земли, что Ты, Господь, Бог один».

Это был последний, отчаянный шаг: просить не о себе, но о победе ради славы Божьей.

Езекия все отдал Богу – и ультиматум царя Ассирийского, и свою жизнь, и судьбу народа, и славу Божью. Теперь все зависело только от Бога.

И Бог ответил: «Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего».

Хула ассирийцев на Бога спасла Израиль. Наглость врагов погубила их.

Бог не мог не вмешаться ради Своего Имени. Но интересно и то, что рядом с Именем Своим Он поставил имя Давида. Тем самым он напомнил о завете с Давидом, о завете вечном. Бог спасает и милует. Не по нашим заслугам. Ради Себя и Своих верных.

Ни один человек, говорящий глумливо «Неужели Господь спасет?» не останется без наказания. Никогда не говори так.

Войско царь Ассирийского было поражено ангелом. Сто восемьдесят пять тысяч остались лежать мертвыми. А сам царь погиб от руки своих сыновей в доме идола Нисроха.

«Ревность Господа Саваофа сделала это».