-->
no
Технологии Blogger.

Сообщить о нарушении

Поиск по этому блогу

Недавние Посты

5/recent posts

Случайные посты

3/random posts
no

Недавние Посты

5/recent posts

Последние коментарии:

5/recent comments

Последние коментарии:

5/recent comments

Страницы

4/Статьи/slider

Свобода совести в истории и практике баптизма: декларации и реальность

2 комментария




Привилегированное положение христиан в меняющемся мире нельзя назвать прочным и гарантированным. Демографический передел мира и внутренний кризис церквей ограничивают возможности и результаты их служений. Заглянуть в будущее традиционных церквей страшновато, поэтому история становится желанным объектом изучения и способом самоидентификации.
24-26 июля в Амстердаме отметили 400-летие баптизма. Призывая помнить славные традиции, руководители Европейской баптистской федерации подчеркнули два главных и направления служения церквей и федерации в целом - миссия и евангелизация, а также религиозная свобода. Конечно, миссия и свобода связаны во многих аспектах, отметим лишь один – нельзя успешно «нести в Европу благую весть», как призывали на открытии конгресса «Амстердам-400», если не принимать всерьез вызовы религиозной и гражданской свободы, мировоззренческой плюрализации и мультикультурализма. Напоминать о христианских корнях Европы нужно, но не так уж много остается тех традиционных европейцев, которым это напоминание понятно. Сосуществование христиан в своем привычном европейском доме с иными религиями и мировоззрениями, численное доминирование нехристиан радикально меняют понимание и миссии, и свободы. Свобода сегодня скорее вызов, чем завоевание, обращаться с ней нужно уважительно, но осторожно.
Исторически сложилось, что принцип свободы совести - один из основных для баптистов, которые, отстояв свои права, создали прецедент для других меньшинств и оппозиций. Из этого принципа следует, что вера – всегда личное дело, а потому не может быть государственной религии. Историки западной культуры утверждают эпохальное и общечеловеческое значение установок религиозного индивидуализма, исходивших из «безусловного доверия к голосу совести верующего, которая побуждала человека к самостоятельным решениям» и нового представления о мире, «в котором никто не имеет монопольного права на обладание истиной, а ценность человеческой личности не поддается формальному определению» .
Подобные оценки протестантского фактора обычно дают либеральные гуманитарии, тем более интересно услышать их от украинских богословов. Так пастор и катехизатор Сергей Санников обращает особое внимание, что принцип свободы совести исповедуется всеми баптистскими группами и связан с пониманием свободы как фундаментальной ценности человеческого бытия , т.к. укоренен в богословской антропологии и сотериологии. Забегая вперед, трудно удержаться от вопроса, насколько такое мнение принято в массовом, а не элитарно-богословском баптизме, но подробнее об этих несоответствиях скажем после.
Уже 400 лет назад в Европе, расколотой по религиозному признаку, христиане поняли: без реализации принципов отделения церкви от государства и свободы совести немыслимо существование мультикультурного и поликонфессионального общества. Современные историки подчеркивают, что именно аполитичные анабаптисты и баптисты выдвинули и реализовали идею политических прав и свобод: «Отцом прав человека в действительности является не протестантизм, но баптизм, ненавидимый протестантизмом и вытесненный им в Новый Свет… Из этого контекста проистекают великие идеи отделения церкви от государства, веротерпимости, добровольного членства в церкви и свободы совести» . Примечательно, что одно из новейших официальных церковных изданий идет дальше и выделяет баптистов из Реформации и анабаптистского движения, специфицирует в особенный тип: «В отличии от анабаптистов баптисты не стремились к самоизоляции… Их изначально отличала активная жизненная позиция. Они являются убежденными сторонниками свободы совести и терпимо относятся к верующим любой конфессии» .
Впрочем, есть несоответствия между практикой современных баптистских церквей и их фундамент принципами. Очень удобно отвоевывать права и свободы для себя и отказывать в них другим. Так некоторые «апологеты» (это самоназвание) баптизма активно борются с «сектами», забывая, что само это слово выражает дискриминацию других, в том числе евангельских церквей.
Не стоит забывать, что свобода совести учитывает не только «меня», но и «другого». Это право на личные убеждения и выбор мировоззрения неотъемлемое для каждого. Если вспомнить, что в английском языке свобода совести понимается как «liberty of conscience», то есть смысл говорить о свободе познания Бога разными путями, через разные церкви, методы и формы, а также о свободе непознания или отрицания. Украинский религиовед М. Бабий правомерно рассматривает свободу совести как целое, а свободу религии как частное, призывая не ограничивать предметное поле исключительно религиозным сегментом .
Свобода совести проблематизируется не только в религии (межцерковные конфликты неудачи экуменизма, консерватизм церквей и претензии на исключительность), но и за ее пределами (угрозы секулярного общества, вызовы неототалитаризма, рост ксенофобии). При очевидном многообразии религиозной и социальной жизни конкурирующие традиции и церкви отказываются с ним считаться и утверждают свое за счет другого. Причем не так важно, титульная это церковь или же меньшинство, дурной пример оказывается заразительным.
В 2004 г. группа российских религиоведов провела масштабные исследование вероисповедных различий в социальных ориентациях . Как выяснилось, духовно-нравственное воспитание абсолютно доминирует у протестантов (81,8%); нейтрализацию агрессивных настроений в наибольшей степени также предпочитают протестанты (42,7%) [менее православные (27,5%), а менее всего мусульмане (24,3%)]; сохранение и развитие культуры протестантам интересно менее всего (10,5%). Также как оказалось, протестанты (25,2%) более чем православные (23,8%) убеждены, что преподавание религии должно быть обязательным, но резко протестуют против введения общего религиоведческого курса.
О чем могут рассказать эти данные? О том, российские баптисты, как представители всего российского и постсоветского протестантизма, хотят духовно воспитывать и учить в школе в духе своего учения, но совершенно не готовы считаться с желанием православных, католиков, атеистов воспитывать и учить в духе их учения. Протестанты убеждены, что нужно преподавать религию в школе, наивно полагая, что к преподаванию допустят именно их. Протестуя против агрессивных настроений в обществе, верующие часто сами же их и создают, отказываясь от общего религиоведческого курса и борясь за права своей конфессии получить доступ к душам подрастающего поколения. Непонятно, как можно нейтрализовать агрессию, не изучая и не уважая культуру других социальных и религиозных групп, их свободу и права. Свобода совести не мыслима без толерантности и признания религиозного многообразия и обеспечивается не столько государством и правом, сколько высокой духовной культурой.
В предисловии к содержательной украиноязычной антологии текстов по проблемам религиозной свободы и прав человека, выход которой стал значимым событием для христианской общественности Украины, Мирослав Маринович признает, что свобода совести и производные от нее другие свободы являются порождением западной цивилизации, однако именно поэтому их осмысление так важно для верующих, которые живут в полосе интерференций идей и влияний Востока и Запада, а постольку должны научиться формировать и защищать свою идентичность на основе свободы и не в ущерб ей, принимая толерантную, плюралистическую модель религиозной идентичности страны .
Об этом говорят не только богословы, которые исходят из доктринальных посылок, но также религиоведы, объективно оценивающие и объясняющие основные социальные тенденции. Президент Украинской ассоциации религиоведов Анатолий Колодный предостерегает против идеологизации христианства и тем самым нарушения свободы совести: искушение для власти – использовать христианство как инструмент для укрепление государства, не меньший соблазн для церкви – использовать государство как способ христианизации общества, при этом реальной тенденцией становится все большая приватизация религии, на вызов которой можно ответить лишь с позиций свободы совести . Профессор Л. Филиппович выражает осторожный оптимизм профессиональных исследователей, знакомых с особенностями украинской культуры и ментальности: «Будучи поликонфессиональной, Украина достигнет национального единства не путем объединения всех христианских конфессий в одну поместную церковь, а в результате соблюдения принципа мировоззренческого и религиозного плюрализма» .
Остается за полями вопрос, какой вклад может внести украинский баптизм в построение гражданского общества на основе плюрализма. Плюрализм дал жизнь самому баптизму, но сегодня угрожает ему культурной и религиозной ассимиляцией среди агрессивных титульных конфессий, релятивизма, индифферентизма и нарастающей секуляризации.
Перспективы баптизма в Украине и Европе в целом нужно оценивать трезво, без излишнего пафоса. Баптистские историки о будущем говорят осторожно: «Вне США баптистское свидетельство никогда не было численно сильным по сравнению с другими вероисповеданиями. Тем не менее, его эффективность была значимой. Европейские баптисты вносят свой вклад в утверждение ценности и свободы отдельного человека перед Богом в свободном и демократическом обществе. Хотя основной вклад был внесен баптистами не в социальную сферу, воздействие этого религиозного учения косвенно ощущается в социальных и политических идеалах многих наций. Теперь это свидетельство восстанавливается на континенте, на котором оно было впервые провозглашено» . Даже такой осторожный оптимизм автора этих строк профессора Роберта Торбета (его «История баптистов» вышла в 1952 г.) оказался неоправданным – ценности и свободы человека отстаиваются сегодня сексуальными меньшинствами и секулярными гуманистами, а баптисты отстаивают лишь одно право – право на выживание в пострелигиозной Европе и почти смирились со своим маргинальным положением.
Так что же не так с реализацией баптистских деклараций о свободе совести, независимости церкви, религиозной терпимости? Похоже, они были востребованы на этапе становления и легализации церкви, жизненно необходимы для защиты своих прав как религиозных меньшинств, но при всем этом мало связаны с богословием, не нашли догматического обоснования и выражения в конкретной социальной позиции. Как правило, речь идет о свободе совести присоединиться к баптистской церкви и выполнять ее предписания, о свободе быть баптистом. Но последовательное развитие идеи свободы совести предполагает богословское оправдание свободы как таковой, апологию индивидуальной веры. В традиционных же баптистских церквах свобода часто возможна лишь «на входе», при выборе общины, после чего о ней предпочитают не вспоминать. Практически неизвестны случаи, когда члены баптистских церквей смогли перейти в иную общину без дисциплинарных санкций за переход. Мало говорят о свободе совести и внутри баптизма, предполагая единодушие и подавляя инакомыслие.
Можно заметить показательную закономерность, что о свободе совести больше всего говорят новые религиозные движения, утверждающие свою право на существование. Гораздо меньше свободы допускается внутри духовной общины. И практически не оставляется свободы для других движений и общин. К сожалению, эти наблюдения справедливы и по отношению к истории баптизма.
Тема свободы совести стала жизнеутверждающей для первых баптистских церквей и эта же тема сегодня звучит уже для других духовных движений, претендующих радикально перекроить религиозную карту Европы.
Сегодняшним баптистам приходится отстаивать свою свободу не столько против чьей-то монополии, сколько среди других свобод, часто агрессивных в своих планах на расширение за чужой счет.
Если следовать собственным же декларациям, то нужно признать свободу совести и проистекающие из нее другие свободы богословски оправданными, а также признать многообразие христианства (хотя бы внутри баптизма) действительной ценностью. Только тогда будет преодолена конфессиональная изоляция и налажено межцерковное общение.
Следующим шагом должно стать признание религиозного многообразия как неоспоримого факта, в котором реализовалась свобода совести мусульман, православных, католиков, атеистов. Миссионеры баптистских церквей должны серьезно дискутировать не только о том, как передать Добрую Весть тем, кто еще не использовал свою свободу совести и думает о выборе, но также о своих религиозных соседях, сделавших мировоззренческий выбор не в пользу христианства.
Я уверен, что баптисты могут внести значимый вклад в современное понимание свободы, если смогут приподняться чуть выше своих конфессиональных задач и учить не только о свободе для баптистов и для тех, кто желает ими стать, но о свободе как жизни в Боге, свободе как шансе стать собой, сделать самый важный в жизни выбор и следовать голосу совести, а не моды, силы или власти. Именно это вдохновляющее видение отражено в исповедании Европейской Баптистской федерации: «Мы исповедуем, что вера в Христа предполагает приверженность религиозной свободе, миру и справедливости. Утверждаем, что в Иисусе Христе все люди равны». И затем: «Понимая, что это исповедание веры частичное и неполное, мы смиренно провозглашаем, что истина в Иисусе Христе» . Таким образом, декларируя свободу совести, современные баптисты признают собственную конфессиональную ограниченность и условность, указывая на подлинный источник духовной свободы (свобода в Боге), доступный для всех. Похоже, именно этим трезвым осознанием собственного кризиса и вместе с тем ответственного призвания развить дальше сложную тему свободы в донельзя свободной Европе были продиктованы главные тезисы конгресса «Амстердам-400»: «Исключительно важно право каждого человека хотя бы раз в жизни услышать Евангелие Иисуса Христа, чтобы либо принять его, либо отказаться от него. Провозглашению этого права не меньше, чем 400 лет, и первенство этого вызова принадлежит Томасу Хелвису (1550-1616), духовному лидеру первой баптистской общины. При чтении Библии родилась у него впервые эта мысль, и тогда прозвучал его призыв к религиозной свободе для каждого, требование, за которое он позже преследовался и был арестован. Сегодня это могло бы означать, что без страха преследования христианин имеет свободу стать мусульманином, а мусульманин – христианином» . Успешному свидетельству среди других религий может способствовать свобода внутри собственной традиции: «Изучение Слова ведет к новым и новым открытиям. Готовность к изменению должна быть одной из особенностей баптистской традиции. Только тогда возможно дальнейшее развитие традиции». Эти слова профессора Теун ван дер Леера, ректора Теологической семинарии Нидерландского союза баптистов участники конгресса встретили бурей аплодисментов. Возможно, эти аплодисменты выражают пока еще тайные ожидания и приветствия новой реформации христианской церкви, которая ответит на современные вызовы свободы и предложит им достойный евангельский ответ.
author profile image
Abdelghafour

Lorem Ipsum is simply dummy text of the printing and typesetting industry. Lorem Ipsum has been the industry's standard dummy text ever since the 1500s, when an unknown printer took a galley of type and scrambled it to make a type specimen book.

2 комментария

  1. Михаил, "христианин имеет свободу стать мусульманином, а мусульманин – христианином" - это действительно свобода в Боге?

    ОтветитьУдалить

no