ХМ. Христианский мегаполис, 12 сентября 2020
Рано или поздно взрослеющий христианин — не только тот, кто много читает, но и тот, кто много наблюдает и переживает — начинает путаться в понятиях «Церковь» (пишется с прописной, или большой буквы) и «церковь» (пишется со строчной, или маленькой буквы). Есть моя церковь, есть другие церкви, и есть общая для всех Церковь Христова. Здесь есть, что распутывать. Сейчас хочу отметить лишь одно: принадлежность к общей Церкви не обесценивает наши местные и малые церковные общины и их традиции, но при этом освобождает от чрезмерной зависимости от них; помогает замечать то ценное, что есть у других; побуждает служить друг другу и учиться друг у друга; обязывает защищать друг друга, быть солидарными в беде и соучаствовать в общей миссии; разрешает ходить в гости и делать приятные подарки, угощать и угощаться неповторимыми домашними деликатесами.
К.Льюис писал, что христианство похоже на дом, в котором все встречаются в холле, но потом расходятся по своим комнатам. Я добавлю от себя, что было бы неплохо при этом уважать выбор и жизненное пространство каждого христианина и христианки, не переманивать всех в свою комнату и не входить без стука в чужую, не привязывать гостей к стулу и самому не засиживаться в гостях надолго. Одним словом, заходить? Да! Переходить? Вряд ли.
Скажу несколько слов о себе и своем жизненном опыте. Я вырос в типичной баптистской семье и хорошо знаю сильные стороны своей традиции. При этом я отдаю себе отчет в том, что в моей семье эта традиция измеряется глубиной всего лишь в четыре поколения, а что было до того покрыто мраком. Скорее всего, мои корни уходят в Православие. В свою очередь, православная традиция коренится в тысячелетней истории неразделенного христианства, соединяясь таким образом с историей католической традиции. Я не могу не ощущать отголоски всех этих традиций. Я не могу не чувствовать тоску по глубине и единству. Но также я не могу не чувствовать то, что мое присутствие в более молодой баптистской конфессии вовсе не случайно, что история древней Церкви продолжается в более молодых традициях, и каждый из нас ответственен за свое поколение и свою семью. Все это делает меня не меньшим, а большим баптистом, т.е. включает меня с моей церковной традицией в общую историю Церкви, помогает понять мое скромное, но ответственное место за мою церковь, за ее служение и свидетельство миру как часть общего дела единой Церкви.
Ректор Южной баптистской богословской семинарии А.Молер в статье «Почему я являюсь баптистом?» выделяет несколько позитивных особенностей баптистской традиции (среди них: крещение по вере как личное и осознанное решение; церковь как неиерархическая община возрожденных; свобода совести как основа свобод), но в конце делает важное дополнение: «Я верю, что у баптистов есть кое-что важное, даже критически важное, что дополняет христианскую традицию и делает христианское свидетельство в современном мире более сильным. Баптисты бывают довольно шумной частью Христова Тела, но, надеюсь, при этом остаются частью необходимой». Иными словами, ведущий богослов Южной баптистской конвенции вполне может оставаться баптистом и при этом быть частью большего Тела Христова, сохранять особенности своей церкви и при этом принадлежать общей Церкви.
Здесь я вспомнил еще один текст с не менее интригующим названием: «Почему я не могу оставаться баптистом и вообще протестантом». Автор этой книги был студентом небольшого христианского университета в Украине. К счастью для многих, но к несчастью для него, в этом небольшом учебном заведении была большая библиотека. Студент начитался православных богословов русской эмигрантской школы и поверил, что все описанное ими богатство православной традиции можно найти в Русской Православной Церкви. Он поверил, что в одной, пусть даже большой комнате, можно найти сразу все.
Я вспоминаю и бывшего руководителя баптистского ВУЗа из России, который увлекся книжным православием. Родной протестантизм представлялся ему примитивным, субъективным, неглубоким, неинтересным.
В обоих случаях молодые баптисты испытывали информационный голод. Книги православных авторов были доступнее, да и на порядок интереснее, чем то, что печатали тогда еще неразборчивые и неискушенные в книгах постсоветские протестанты. Но книжное православие это ведь не РПЦ. Страшно представить, что московские цензоры сделали бы с богословами «Парижской школы». Увы, до сих пор книжное православие обманывает очень многих, в том числе на Западе. В поисках глубины люди тянутся к более древней традиции, но ищут ее в книгах, а церковная реальность русского православия все эти книги опровергает.
Я уверен, что в книжные магазины нужно заходить как можно чаще, в том числе в магазины православной книги. Но вряд ли стоит «переходить» в эти магазины и устраиваться там надолго. Книжные магазины и библиотеки, семинарии и университеты — это еще не церкви. Они могут открыть идеализированный мир «просто православия», но конкретно церковная реальность будет иной.
Эта поправка справедлива не только для православия, но и для каждой конфессии и религиозной традиции. Можно почитать книгу, послушать лекцию, познакомиться с интересными людьми, даже побывать на церковной службе, но нельзя забывать о том, где вы живете и где ваша семья. Ходите в гости, в читальный зал, но всегда возвращайтесь домой.
Я вспоминаю основателя известного харизматического движения, который так увлекся «духовными корнями», что оставил свою церковную семью и перешел в католицизм. Я разделяю его увлечение «корнями», но не совсем понимаю, почему нельзя было оставаться на своем месте и углублять его. Хотя, вполне возможно, что он понял пределы роста и глубины своей христианской традиции. Можно объяснить все: и нежелание большинства что-либо менять, и стремление наиболее прогрессивных лидеров исправить допущенные ошибки в домостроительстве церкви, и усталость от внутреннего однообразия, и привычку к нему.
Есть своя правда в том, что более глубокие и богатые религиозные традиции имеют больше внутренних комнат, так что там каждый может найти себе место. Поэтому переход из малой традиции в большую может быть поиском более разнообразной и свободной среды, формой протеста против системы, цензуры, одномерности, или элементарной скуки.
Переход может быть связан и с особой ролью личности, первым впечатлением от живого представителя определенной традиции. Нередко такая встреча определяет все последующее восприятие церкви и ее конфессиональной жизни. Если мы встречаем достойного священнослужителя, духовная жизнь которого кажется богатой и глубокой, мы проецируем этот личностный опыт на все то, что он представляет, мы с любовью принимаем человека и потому идеализируем его традицию. Тогда мы можем сказать: «Вот если бы мне довелось жить рядом с церковью отца Александра Меня, я был бы православным!» Но, зная то, что случилось со священником Александром в РПЦ, мы понимаем, что личные симпатии не стоит переносить на институты и структуры, что самые достойные из священнослужителей были чужими в своей же церкви, что есть традиции, уничтожающие своих лучших представителей. Я вовсе не говорю о том, что православная традиция плохая, но напоминаю о том, что ее нельзя идеализировать, читая книги ее лучших богословов или слушая ее лучших проповедников. То же самое можно сказать о нашей родной традиции: зная ее изнутри, мы должны всесторонне дополнять и углублять ее.
Хочу вернуться к образу христианства, как общего дома. Мы живем в разных комнатах. Время от времени каждая из комнат нуждается в ремонте. Было бы хорошо помогать друг другу в этом ремонте и затем вместе праздновать обновление, научиться жить на одном фундаменте, под одной крышей, но с принятием и пониманием наших различий. Я допускаю, что есть помещения настолько запущенные, что в них жить уже нельзя. Тогда нужны более серьезные реформы, которые потребуют временного переселения жильцов. Но такое случается не каждый день, а если и происходит, то Хозяин дома берет такую ситуацию под Свою ответственность.
Итак, общение? Да! Взаимопомощь? Да! Посещения? Да!
А как насчет переходов? Если они и случаются, то не должны перерастать в скандалы, самовольные перепланировки, захваты и поглощения, ссоры и войны.
И еще один важный момент, связанный с новыми технологиями, которые существенно ослабляют нашу зависимость от пространства. Раньше говорили так: был здесь, перешел туда. А сейчас так: и здесь, и там; немного здесь, немного там.
Современные технологии добавляют новые измерения в нашу реальность: фрагментируют, разнообразят, ускоряют и насыщают наш привычный способ жизни и общения, в том числе форматы межцерковных отношений и передвижений. Сегодня мы можем «встречаться» не выходя из собственной комнаты, участвовать в богослужении самых разных церквей по нескольку раз в день, читать и слушать лучших представителей самых разных конфессий. Мы ощущаем себя частью единого глобального христианства. Зачем куда-то переходить, если все и так доступно? Так структурированное христианство превращается в «конструктор LEGO». Но это уже другая, не менее интересная тема.
Комментариев нет
Отправить комментарий